Империя (СИ)

– Почтенный Луций, до вашего прихода мы спорили, почему попали в настолько тяжелое положение после того, как наши войска, казалось бы, навсегда покорили Германию. А теперь у нас нет командиров, нет продовольствия, варвары атакуют нас отовсюду, а Германик никак не даст им сражения. Нас вырезают, словно скот, а мы не можем ничего сделать. Да еще и этот осел Клементий… Слава богам, что вы остались за него. Ребята не дадут соврать: только благодаря вам мы еще живы! Как вовремя мы возвели укрепления! Говорят, в других легионах дела обстоят намного хуже, чем у нас!

Луций закончил чистить шлем и повернулся к солдату.

– Лучше ложитесь спать. Я думаю, нам предстоят тяжелые дни. И держи свой язык за зубами: за такие слова в адрес командира ты можешь жестоко поплатиться. Это всех касается! Клементий не станет с вами церемониться, если узнает, как вы о нем отзываетесь! Да и вообще, воину негоже много болтать: меньше слов, больше дела.

Луций отвернулся, вынул из ножен свой прекрасный меч – подарок Марка, проверил его остроту, взял лежащий рядом с костром брусок и подточил клинок, затупившийся во время боя прошлой ночью. Тут к костру подошли его друзья и сели рядом с солдатами. Изрядно выпивший Понтий нагло оттолкнул молодого парня, сидевшего рядом с центурионом, и сам пододвинулся к Луцию.

– Что, командир? Долго будем в этой дыре гнить в ожидании, пока нас всех не перебьют?

Луций кинул брезгливый взгляд на приятеля.

– Слишком много пустых слов, Понтий! Могу понять неправильно. Всему есть предел, дружище, – вложив меч в ножны, разозлился Луций.

– Да ладно, брось! Шучу я! Шучу! Все равно рано или поздно все сдохнем в этой поганой Германии, будь она проклята тысячу раз!

Молодой солдат, которого грубо оттолкнул Понтий, какое-то время сидел насупившись, но затем опять вкрадчиво обратился к центуриону:

– Командир, а действительно, почему мы до сих пор не выступим против варваров? Чего ждет Германик? И где помощь, которую к нам послали из Рима?

– Я не знаю. Наше дело маленькое: приказано, значит нужно выполнять. Прибудет Клементий – расскажет обстановку.

– Тоже мне, нашел благодетеля! Ага, расскажет! Ты что, забыл, как он нас бросил на верную смерть?! Он тебя первым пошлет умирать, да и нас за тобой следом, – неожиданно рассмеялся Ратибор, сидевший с другой стороны костра. – Задабривая верхушку в Риме, Клементий заботится, прежде всего, о себе. Он рассчитывает расправиться с тобой, опираясь на сенаторов, а пока приписывает себе все твои заслуги! Тебе не надоело? А, Луций? Я думаю, большинство солдат пойдут за тобой, а не за ним!

Сидящие у костра бойко загорланили о том, какие Клементий и Кассий подлецы и что нужно ставить Луция во главе легиона, да и армии в целом. Что им уже опостылел Германик и его псы, которые ни воевать, ни думать не умеют, что солдатам нужен именно такой человек, как их центурион. Луций слушал их без эмоций. Глядя на игривые языки пламени, он слегка прикрыл веки, и мечта о власти снова подкатила к его сердцу и овладела его разумом. Он еле сдерживался, чтобы не наломать дров и не поднять легион на бунт. Словно кто-то неведомый шептал ему на ухо: «Рано. Пока еще рано. Терпение, мой мальчик, терпение».

Андриан и Келестин высадились в порту и, не дожидаясь остальных, выдвинулись с когортами к армии Германика. Уже в дороге до них дошли вести о бедствии, которое постигло другие корабли. Догнавший их работорговец Антоний рассказал о том, что лишь немногие из тех, кто плыл на судах, были спасены. Некоторые умерли от голода и истощения на необитаемых островах, а большинство пало от рук германцев: варвары не церемонились с римскими солдатами, которых выбросило к их берегам.

– А ты сам какими судьбами оказался здесь? – поинтересовался у работорговца Келестин.

– Ха! Я промышляю живым товаром! А хорошие рабы – дешевые рабы! Вот я и хожу повсюду за нашими войсками. Ведь солдатам какая разница? Главное, сбагрить пленника побыстрее! – рассмеялся Антоний. – Купив их здесь за бесценок, я могу перепродать их в Риме за баснословные деньги! Германских воинов охотно берут в гладиаторские школы.

С наступлением темноты солдаты из подкрепления встали лагерем в одном из германских поселений, оккупированных римскими войсками. Расположившись на ночлег в доме зажиточного варвара, который предпочел служить нынешним властям и отрекся от своего племени, они сели за стол. Отужинав и выпив, Антоний проговорил:

– Странное у вас войско, никогда не видел подобного: все страшные, молчаливые, в черном – словно из Тартара!

– Это новая императорская гвардия… – начал было бойко рассказывать Андриан, но Келестин многозначительно пихнул его под столом ногой, и тот замолк.

– А ты, Антоний, когда в путь?

– Да, Келестин, ты прав. Совсем что-то я задержался. Пойду, пойду.

– Удачи тебе!

– И вам, и вам, – вылезая из-за стола, немного обидевшись, ответил Антоний и отправился на постоялый двор.

Как только сенаторы остались вдвоем, Келестин злобно произнес:

– Ты какого черта язык распускаешь?! Вдруг он шпион засланный, а?!

– Так я это…