Империя смерти

Вейт. Разумеется, я видел военнопленных. Прибывающие в Маутхаузен в первую очередь проходили мимо здания, где помещался политический отдел… Эти эшелоны (эшелоны с пленными. — Авт.) немедленно сортировались: одну часть отправляли в лагерь для регистрации, и очень часто некоторых лиц, одетых в форму, отделяли. Этих последних подвергали особым издевательствам в политическом отделе и передавали прямо тюремной охране. Они попадали в тюрьму и пропадали без вести. Их не регистрировали в лагере. Единственную регистрацию, которую они проходили, это в политотделе у Мюллера, который специально занимался этими заключенными.

Дюбост. Это были военнопленные?

Вейт. Это были военнопленные, они очень часто были одеты в военную форму.

Дюбост. Какой национальности?

Вейт. Главным образом русские и поляки.

Дюбост. Их привозили в ваш лагерь для истребления?

Вейт. Их привозили в наш лагерь для того, чтобы подвергнуть их мероприятию «К».

Из дальнейшего допроса Вейта явствует, что мероприятие «К» означало либо немедленное уничтожение военнопленных, либо помещение их в тюрьму (блок 20), откуда никто не возвращался.

Нельзя не привести и выдержку из допроса француза Рознера, также бывшего нацистского узника:

«Рознер. Я не могу рассказать обо всех… несчастных русских, выживших в Раве-Русской[137], не испросив разрешения Трибунала воспроизвести страшное зрелище, представшее перед всеми нами, французами, которые находились осенью — зимой 1942 г. в концентрационном лагере в Германии, рассказать обо всем, что мы увидели, когда стали прибывать первые отряды русских пленных. Что касается меня, то я присутствовал при этом зрелище однажды в воскресенье, все это казалось мне неправдоподобным. Русские шли в колонне по 6 человек, держась за руки, так как никто из них не в состоянии был передвигаться самостоятельно. Они были очень похожи на бродячие скелеты.

Мы видели много фотографий концентрационных лагерей и лагерей смерти, и наши несчастные русские товарищи были в таком положении с 1941 года. Их лица были даже не желтые, а зеленые, у них не было сил двигаться, они падали на ходу целыми рядами. Немцы бросались на них, били прикладами ружей, избивали кнутами… При виде всего этого французы стали кричать, и немцы заставили нас возвратиться в бараки. В лагере русских быстро распространился тиф, из 10 тысяч прибывших в ноябре к началу февраля осталось 2500.

…Русские военнопленные, еще не будучи мертвыми, были брошены в общую могилу. Мертвых и умирающих собирали между бараками и бросали в тележки. Первые дни мы еще видели трупы в тележках, но так как германскому коменданту было не очень приятно видеть, как французские солдаты приветствовали своих павших русских товарищей, впоследствии трупы покрыли брезентом».

Сохранилась обширная переписка эсэсовских фюреров, касавшаяся советских военнопленных. Так, 9 ноября 1941 г. коменданты «кацет» сообщали Гейдриху, что от 5 до 10 процентов советских военнопленных, которых им надлежало ликвидировать, привозили в лагеря уже мертвыми. 15 ноября того же года инспектор всех концлагерей Глюкс сообщил лагерным комендантам, что Гиммлер разрешил им использовать советских военнопленных до экзекуции (умерщвления) в каменоломнях на особо тяжелых работах.

Массовые казни советских военнопленных достигли апогея уже с конца лета 1941 г. «Весной 1942 г., — пишет историк из ГДР Гейнц Кюнрих в книге «Государство концлагерей. 1933–1945», — СС устраивали форменные оргии убийств. Пули свистели, громкоговорители заглушали крики жертв, шнапс лился рекой. Так как транспортировка трупов к крематориям сопровождалась кровавым следом, в Бухенвальде построили огромные ванны для их перевозки; кровь не должна была литься на землю. Многие раненые попадали в крематорий, их так и сжигали живыми или же добивали, прежде чем бросить в печь».

Порядки, царившие в Бухенвальде, отнюдь не были исключением. На процессе охранников из концлагеря Заксенхаузен выяснилось, что и там зверски умерщвляли советских бойцов и офицеров.

В 1947 г. на одном из заседаний суда блоклейтер Книттлер показал:

«Прокурор. Кто казнил советских военнопленных?

Книттлер. Я сам был одним из тех, кто казнил.

Прокурор. В скольких случаях?

Книттлер. В двух тысячах пятистах.

Прокурор. Какой пост вы тогда занимали в лагере?

Книттлер. Я был блокфюрером.

Прокурор. В каком состоянии узники попадали в лагерь?

Книттлер. Чрезвычайно истощенные.

Прокурор. Вы сами видели, что военнопленные были так истощены, что не могли ходить, и их товарищи несли их?

Книттлер. Да, такие случаи были.

Прокурор. Вы как фюрер блока, который был предназначен для русских военнопленных, отмечали, что после транспортировки всегда некоторых недоставало?

Книттлер. Недоставало в среднем тридцать — сорок заключенных.

Прокурор. Из ваших показаний на предварительном следствии видно, что эти недостающие умерли от голода при транспортировке, правильно?

Книттлер. Они погибли при транспортировке.