Империя смерти. Аппарат насилия в нацистской Германии. 1933–1945

Отдельно находились выгребные ямы, а в бараках, где заключенных запирали на ночь, — параши, всегда слишком маленькие, или уборные с открытыми кабинами. Вообще, отправление естественных нужд превращалось для узников концлагерей в сплошную пытку. Охранники, караулившие около выгребных ям, часто сталкивали заключенных в клоаку, и те захлебывались в нечистотах. Это была одна из распространенных забав членов «ордена» СС.

Каков же был аппарат, управлявший концлагерем?

Мы уже говорили, что «кацет» являлись плотью от плоти нацистского режима. Они и были организованы соответственно — густая сеть надзирателей всех сортов следили за каждым шагом, за каждым вздохом заключенных. Все было централизовано; существовала сложная иерархия как узников, так и начальства.

Вот какие «виды» господ были в концлагерях.

Во-первых, комендант и его адъютанты. Обычно на пост коменданта назначался штурмбанфюрер СС или оберштурмбанфюрер, то есть майор или полковник.

Комендатуре подчинялся начальник по хозяйственной части, имевший в своем распоряжении множество шарфюреров (унтер-фельдфебелей). Это во-вторых. Практически начальник по хозяйственной части и его помощники также являлись неограниченными властителями заключенных.

В-третьих, существовали еще так называемые рапортфюреры — промежуточная инстанция между лагерными рабами и их повелителями. В подчинении рапортфюреров были блокфюреры в ранге до обершарфюреров (фельдфебелей СС). Они жили, так же как и более высокое начальство, за пределами лагеря, но толклись всегда в лагере — мучили людей и во время бесконечных поверок, и в бараках, и за едой (если можно назвать едой те отбросы, которые давались узникам «кацет»).

В-четвертых, в лагерях были еще командофюреры, то есть эсэсовцы, отвечавшие за «рабочие команды». Эсэсовцы, которые заставляли узников делать (особенно на первых порах) совершенно бессмысленную работу — скажем, выкорчевывать пни без всяких инструментов, голыми руками, или таскать на себе камни из каменоломен в каком-то бешеном темпе. «Рабочий день» продолжался в лагерях 14–16 часов. Зачастую командофюреры гнали заключенных за пределы лагеря, тогда им придавались еще подразделения СС с собаками, натасканными на людей в полосатой лагерной одежде.

Вся эта свора охранников измывалась над заключенными, соревнуясь друг с другом в жестокости и садизме.

Лагерное начальство считало себя «экстерриториальным». В лагерях процветали взяточничество, коррупция, откровенное воровство…

В-пятых, в лагерях были особые «политические отделы» — в них сидели представители гестапо, совершенно независимые от прочего начальства. В «политические отделы» вызывали узников — на допросы. Иногда люди исчезали после этих допросов, не выдержав пыток.

Число собственно охранников достигало в лагерях 6 тыс. эсэсовцев — двух штандартов — эсэсовских подразделений. Рядовые эсэсовцы жили в казармах.

Надо прямо сказать, что, чем более жестоким был охранник, тем больше шансов у него было выдвинуться. Всякий акт жестокости, издевательства поощрялся — эсэсовца награждали деньгами, давали ему внеочередной отпуск, повышали в чине. Естественно, что любой милосердный поступок был наказуем. Эсэсовцев, проявлявших человечность, изгоняли. Во время войны их посылали на фронт, иногда в штрафные части.

В лагерях существовала и официальная организация заключенных — она была придумана эсэсовцами для того, чтобы еще больше усилить неусыпное наблюдение за своими жертвами. Но в некоторых «старых» лагерях узники использовали ее по-своему: вводя туда порядочных людей — речь, разумеется, идет о концлагерях, где существовали подпольные интернациональные антифашистские комитеты, созданные коммунистами. Однако, как правило, организации заключенных, назначаемые лагерным начальством, состояли из бывших уголовников, проштрафившихся штурмовиков, проворовавшихся эсэсовцев. И естественно, измываясь над своими же товарищами по заключению, они стремились выслужиться, выйти на свободу или занять более «теплое местечко» в «кацет»[93].

Самыми важными персонами из среды узников были лагерные старосты — в больших лагерях их назначали несколько (до трех). Существовали еще писари, их роль тоже нельзя преуменьшать — от писарей зависело, в какой блок (барак) попадал заключенный. Писари вели отчетность, канцелярскую работу и при огромном числе людей могли кое-что сделать — вплоть до «списания» человека как мертвого. Ведь смертность в лагерях была ужасающая. Наконец, существовал институт статистиков, то есть заключенных, ведавших выпиской нарядов на работу. Нетрудно догадаться, что от них зависело еще больше. Однако все заключенные, назначаемые на посты писарей, статистиков и т. д., можно сказать, подвергались повышенной опасности. Ведь они были ближе к лагерному начальству.