Империя смерти

Быстрым шагом двинулись прочь – мимо главного корпуса Медицинской академии и одного из зданий Педагогического университета.

– Интересно, эти тетки в самом деле знали, что вы, «черные», причастны к эпидемии? Или догадались? – спросил Олег, когда позади осталась школа номер один и открылся памятник Козьме Минину.

Эрвинг промолчал, но зато ответил Дмитрий:

– Вряд ли. Каждый склонен винить в неприятностях чужаков. Обычный горожанин – евреев, «хачиков» или гастарбайтеров из Средней Азии, чуть более продвинутый – масонов, правительство или инопланетян. И за Пеленой все то же самое. Кто виноват, как не слаш? А ведь могли обвинить и нас, и даже альвов, всех, кто чем-то выделяется из толпы…

– Но если сатра начали паниковать, то дело в городе совсем плохо, – с мрачным вздохом добавил Глазастый. – Вы… то есть мы должны поспешить, клянусь лунной радугой.

Дошли до «Запорожца», втиснулись в его крохотный салон. В этот раз машина завелась сразу, на всем пути от площади Минина до Сенной не встретилось ни единой пробки, и через десять минут они уже были на улице Фруктовой, поднимались в лифте на девятый этаж.

Квартира, которую Дмитрий обозвал «убежищем», встретила запахом плесени и давешнего чая.

– Ну и ароматы… – сказал Глазастый, принюхавшись, и на личике его, смутно различимом сквозь кокон, появилось озадаченное выражение.

– Уж какие есть, – ответил Наблюдатель.

Олег глянул в зеркало и обнаружил, что «маска» с его лица отвалилась, и он вновь выглядит как обычно. Вместе с беспокойством испытал и немалое облегчение – чужая личина давила и смущала.

Отнес ящичек в большую комнату, где вытащил хрустальное яйцо и осторожно положил его на пол. То вспыхнуло ярче, блики упали на стены, в углу за шкафом сгустилась тень.

В белом сиянии на миг проявилось нечто розовое, но вновь сгинуло с неимоверной быстротой.

Эрвинг опустился прямо на старый, оцарапанный линолеум, альв притащил с кухни табуретку, Дмитрий остался стоять у двери, а Олег сел на матрас, на котором спал ночью.

– Посмотрим, что это за штука! – проговорил Глазастый тоном ребенка, получившего новую игрушку.

Олег слегка расфокусировал глаза и впервые посмотрел на хрустальное яйцо взглядом мага. Ничуть не удивился, обнаружив, что оно обладает аурой, как и любой другой артефакт.

Аура эта была необычайно мощной, и что странно – ее граница все время плыла, дрожала. Переливающийся всеми цветами радуги ореол вокруг лежавшего на полу предмета то сжимался до размеров волейбольного мяча, то поднимался чуть ли не на метр в высоту. В нем угадывались сложные переплетения более плотных, чем остальное сияние, жгутов.

Прорастали и рассеивались тончайшие «капилляры», возникали и исчезали неясные образы.

– Такое ощущение, что перед нами целый мир, находящийся в процессе творения… – В голосе альва дрожало восхищение. – Великолепно… Никогда не видел ничего подобного…

– Одно ясно: простым ударом это не разрушить, – буркнул слаш.

– Только на то, чтобы разобрать схему энергетических потоков, уйдет несколько часов, – заметил Наблюдатель. – Но то, что именно отсюда идет подпитка на телевышку – без сомнений.

Олег не сказал ничего, понимая, что из собравшихся он самый слабый и наименее опытный маг. Наверняка он не разглядел в хрустальном яйце и сотой доли того, что увидели остальные.

– Можно этого не делать. – Эрвинг подпер подбородок кулаком и продолжил с необычной для него неуверенностью: – У каждого существа и предмета есть… в нем запечатлен образ его смерти. Я могу попытаться его вызвать… увидеть. Тогда мы будем знать, как превратить эту хреновину в пыль. Чародейство это очень сложное, и успех не гарантирован, но зато займет оно пятнадцать-двадцать минут, не больше.

– Действуй, – сказал Дмитрий. – Мы тебе не помешаем?

– Нет.

Слаш поерзал, точно устраиваясь поудобнее, а затем наклонился и прикоснулся к яйцу лбом. Олег напрягся, ожидая, что горящее внутри пламя перекинется на «черного», обратит его в пепел.

Но этого не произошло, зато зашевелилась лежавшая на полу тень Эрвинга.

Забилась, словно от сильной боли, вытянулась в тонкую линию, вновь растолстела, обросла острыми иглами. На несколько мгновений пропала вовсе, а потом вернулась, но не такая, как прежде, а много более темная, такая, что Олегу почудилось – в линолеуме возникла яма.

В ней что-то задвигалось, и зрелище это оказалось настолько мерзким, что он с трудом сдержал рвотный спазм.

– Ну и пакость… – прошептал Глазастый и отвернулся.

Движение продолжалось некоторое время, а затем прекратилось, и сама тень стала прежней, обычной. Эрвинг медленно распрямился, шумно вздохнул и погладил себя по голой макушке.

– Ну, что? – не выдержал альв.

– Как видишь – ничего, – медленно, словно через силу, ответил слаш. – Сама по себе эта штука не содержит семени собственной гибели. Это странно. Такого я не встречал.

– Придется начинать серьезную осаду? – Дмитрий кашлянул. – Распутывать клубок с самого начала?