Империя Солнца

Будущее покажет нам, какое направление окончательно возобладает в немецкой реконструкции. Пока что остаётся только сказать, что, поскольку у фашизма есть нерасторжимо объединённая в идее нации и народа высшая универсальная идея —римская идея, — он, несомненно, уже обладает символом, который смог бы иметь положительную ценность в проблеме, продемонстрированной чуть выше.

Osservazioni critiche sul «razzismo» Nazionalsocialista //La Vita italiana, ноябрь 1933 г.

НЕДОРАЗУМЕНИЯ НАУЧНОГО РАСИЗМА

В недавно оживившейся расовой полемике обострились разногласия, на которые необходимо указать. Однако они происходят не из–за искреннего желания способствовать объективному разъяснению проблем, а скорее из–за амбиций отдельных групп. Мы говорим о тех, кто сегодня настаивает на «научном расизме», кто не устаёт повторять, что проблема расы поставлена у нас на «чисто научные» и биологические основания, в то же время выбрав в качестве ложной цели неопределённый «духовный расизм», с которым они сражаются, как дон Кихот с ветряными мельницами.

Здесь существует недоразумение, которое нужно осветить: конечно, осветить перед добропорядочной публикой, а не перед теми, кто его создал — они–то, почти всегда отлично зная, как вещи обстоят на самом деле, сами не верят в то, что говорят. Далее, разъяснение этого вопроса необходимо, потому что речь идёт в основном об интеллектуальной честности — и для нас бесполезны заявления расистов о гордости арийским телом, с которым, возможно, всё в порядке, а также их критика евреев, если в качестве писателей они не демонстрируют эти элементарные качества характера. Мы использовали выше термин «разногласия» (stonatura). Трудно охарактеризовать иначе тот факт, что в таком климате, насыщенном духовными, этическими и героическими силами, как климат фашизма, для влияния на простодушных людей, остающихся во власти «научного» суеверия, не рассчитывают ни на что иное, как только на идол «науки» — фетиш, принадлежащий набору инструментов демократически–просвещенческой эпохи и более или менее масонской и рационалистической теории прогресса прошлого века. Это действительно «обращение к народу», но в низшем смысле.

Зачастую идеологии, преодолённые самой сознательной частью культуры, согласно силе инерции долго продолжают своё существование в наименее образованных слоях нации. Хорошо известно, что именно было опьянением «эпохи Просвещения» и её якобинского приложения: не верили больше ни в Бога, ни в традиции, ни в кровь, но только в Науку с прописной буквы. Только с Наукой — подразумевалась, естественно, материалистическая и «реальная» наука — началась бы эпоха истины и уверенности и были бы преодолены обскурантизм и суеверия предшествующих времён. Наука создаст благосостояние и счастье человечества, и в самых откровенных формах этих идеологических заблуждений представлялось, что в будущем народами должны управлять никоим образом не династические, духовные или героические аристократии, а скорее группы инженеров и учёных. Следовательно, такой радикализм, такие прогрессивистские и просвещенческие идеи ушедшего времени —это ничто иное, как большевизм, наивно полагающий, что когда для обезличенных масс откроются наука и техника, материализуются двери нового земного рая.

Остатки такого мышления ещё существуют в наименее образованной среде: существует суеверие «науки», то есть убеждение, что только наука «основательна», что она везде устанавливает язык фактов, предлагает точную уверенность, устанавливает твёрдые знания, в то время как всё остальное туманно и произвольно: примерно как всё то, что превосходит план грубой экономики, марксизм квалифицировал как «надстройку». Итак, те, кто агитирует сегодня за «исключительно научный расизм», действительно «идут в народ»: вместо содействия ликвидации этих существующих остатков изжитого мифа, распространённого в наименее образованных слоях общества, они полагают, что могут использовать его в качестве прочной основы, чтобы «произвести впечатление» и придать фальшивый авторитет своим поверхностным, но решительным утверждениям, непоследовательным и противоречивым при всяком серьёзном исследовании. Если бы мы говорили здесь о естественных науках чисто физического или абстрактно классификационного порядка, то зло, по сути, не было бы большим. Действительно, в этой области нельзя сразу же исправить умственные деформации, датирующиеся веками, и убедить всех и каждого, что современное «научное» знание природы — это уродливое и неорганическое знание, касающееся только одной и скорее наименее интересной области реальности, а её воображаемые «факты» существуют не сами по себе, а являются искусственными продуктами произвольной абстракции и приобретают совсем разный смысл согласно системе, в которой они интерпретируются. В современной критике науки всё это является общим местом.