Империя статуй (СИ)

— Рептилоид ушел? — тихо спросил Йоргаф, высунувшись из комнаты и тут же заскулив, стоило фее наступить ему на хвост.

— Не смей говорить так грубо при Госпоже!

— Она нагиня…А это рептилоид! Ты его видела? Он пальцем может тебе шею свернуть. А клыки? Наги с красными и оранжевыми хвостами очень ядовиты — мне это на работе рассказывали.

— Сказал мантикора, что сам своей слюной кого угодно отравит…

— Это другое.

— Почему твои волосы по всему дому лежат?

— У меня линька.

— Значит, будешь жить на улице.

— Все, хватит, — строго произнесла я, чувствуя головную боль от непрекращающихся споров Лагерты и Йоргафа. — Я думала о том, что все позади, но нашу стойкость испытывают вновь и вновь.

— Ты сама согласилась отправиться в логово врага, — хмыкнул мантикора, усаживаясь напротив, — впрочем, ещё неизвестно враги ли они.

— Будь Горгона благословенным существом, её бы не бросили на землях людей.

— Тоже верно…

— Будьте осторожны, Госпожа. Я уверена, что первое время вы все равно будете находиться под подозрением.

— Конечно. Начни я сразу искать информацию о Горгоне, у них были бы все основания сделать меня главной подозреваемой.

— Мы как будто об убийстве говорим, — хмыкнул Йоргаф, отправляя в рот кусок нарезанного яблока, — просто веди себя расслабленно и делай вид, что всегда занята.

— Как тебя при таком подходе ещё не уволили…

— Я очень уверен в себе. За этот месяц не было ни дня, чтобы я что-нибудь полезное да сделал.

— И ты говоришь об этом так хвастливо…

Глава 13

Ты будешь жить, а я умру,

Живи же, дочка, по уму.

Пускай же злато глаз твоих

Сверкает ярко будто стих.

Не прожигай в груди дыру,

Ты будешь жить, а я умру…

Отрывок из песни «Дочь пахаря»

Заняв свое место в большой повозке, что стояла посреди городской площади ровно в шесть часов утра, я отправилась в столицу, иронично припоминая свое нежелание бывать в эпицентрах происходящих событий. Это была быстрая дорога, и шестиногие кони, тянущие экипаж, бежали так резво, что выглядывая в окошко, я видела лишь очертания пейзажей, скрытых вздымающейся из-под копыт пылью. Придерживая на голове небесного цвета широкополую шляпку, ленты которой послушно лежали на волнистых волосах, я разговаривала с немногочисленными попутчиками, что, как и я, пока не могли позволить себе личного экипажа. Все они направлялись в столицу по работе и, несмотря на сонный вид, приветливо улыбались, непринужденно рассказывая о вечной загруженности в виду предстоящих фестивалей, сулящих не только выгоду, но и большой поток клиентов.

Леди Уолли работала в небезызвестном ателье, славящимся изысканными платьями и знаменитыми покупателями. Она жила на окраине нашего городка, из-за чего ранее мне не приходилось видеться с ней на вечерах, и, как и я, была не замужем, считая, что новый статус не позволит ей заниматься своим делом так, как прежде. В обществе двух незамужних нагинь сэр Тайш чувствовал себя излишне самоуверенно — отпуская непрекращающиеся шутки, он то и дело невзначай подчеркивал свою значимость в обществе художников, тогда как сам был владельцем небольшой галереи, доживающей свой век в непримечательном переулке. Сэр Полдс, что приходился вторым мужем одной из моих знакомых, мирно дремал в углу повозки, тогда как его сын — крепкий юноша, отпраздновавший недавно свое семидесятилетие, — активно поддерживал разговор, очевидно, полагая, что именно мужчины должны развлекать дам интересными беседами.

Когда экипаж затормозил, извозчик любезно помог мне и Уолли спуститься, и, оказавшись посреди широкой улицы, заполненной каретами, я вдруг почувствовала наплыв восторга и жуткой неуверенности. Я никогда не была в крупном городе. То, что ныне я могла свободно гулять по дорогам столицы в своем истинном обличии, казалось приятным сном, но никак не реальностью, и, если бы не Уолли, что изредка осторожно тянула меня за рукав, я бы замерла перед первой попавшейся достопримечательностью, теряясь в мыслях.