Империя статуй (СИ)

— Подождем, — ответил он тогда, чуть сжав мою ладонь в поддержке, — раз уж это сокровищница первой Горгоны, то и путь, полагаю, открывается исключительно её последователям. Время есть.

Слова дракона меня успокоили, но унялось сердце лишь прошлой ночью. Когда я с придыханием и облегчением узнала, что осталось всего двое.

— Как она выглядела? — спросил Рэнгволд, и голос его отозвался эхом в пустом зале — в это время все уходили на улицу, чтобы выполнить возложенные на каждого обязанности. Даже наяды с недавних пор стали настоящими воительницами, патрулирующими замок.

— Очень худая. Волосы короткие, будто бы пепельные. Один уголок губы вздернут вверх, другой — опущен вниз, — ответила я, пытаясь припомнить образ явившегося вчера призрака. — Если бы не эти губы и не страшная худоба, я бы назвала её красавицей.

— Горгоны являются так, как они выглядели в последний день своей жизни. Это предположение Йоргафа. Флоки с ним согласился…

— Она сказала, что алмазный меч уже в лагере. Что силы Четвертой истощены. Что она покинула этот мир.

Рэнгволд нахмурился, но тотчас скрыл волнение за маской спокойствия. В последнее время он делал это часто.

— Мою казнь совершили.

— О чем ты говоришь?

— Эта девушка сменила Четвертую. Точнее, воссоздала мою копию из камня, и этой каменной фигуре отсекли голову…Они думают, что я мертва.

— Из леса они выйдут за три дня, еще один потратят на то, чтобы собрать лагерь, — задумчиво заключил Рэнгволд, — до замка они не пойдут. Едва войско увидят, к ним вышлют посыльного с тем, что клен не покраснел. Думаю, они сразу пойдут к замку. Ещё три дня. У нас есть неделя.

— На восстановление рук ушло семь дней. Надеюсь, с ногами будет то же самое. Я хочу избежать сражения…Быть может, понесешь меня за подмышки на вытянутых руках?

— Ну, уж нет, — усмехнулся наг, мотнув головой, — ты сама сказала, что проход узкий. Внутрь я тебя не смогу занести, да и вообще зайти, судя по всему, не смогу.

— Ты веришь мне? Вдруг прохода не будет?

— Я готов вверить тебе собственную жизнь.

— Ты и так её уже чуть не отдал…

Он опустил голову, рассматривая трещину в полу. Темный кончик его хвоста чуть шевелился рядом с моими ногами, не решаясь притронуться, а после и вовсе спрятался за софой. Я осторожно коснулась пальцами усеянной шрамами руки, и Рэнгволд внезапно задрожал, усмехаясь одним лишь своим мыслям. Повернувшись ко мне всем телом и схватив ладонями за плечи, он, не давая шанса на раздумья, прильнул к моим губам, царапая колючей щетиной. Грубый, обжигающий, властный, настолько мимолетный, что, стоило мне прикрыть глаза, как Рэнгволд тотчас отстранился, кусая себя за нижнюю губу.

— Прости… — произнес он хрипло, притягивая меня к своей груди. — Прости, — повторил вновь, шумно выдыхая в макушку. — Я боялся, что больше не увижу тебя. Что никогда не смогу сделать так…

Я прикрыла глаза, слушая стук чужого, быстро бьющегося сердца. Думаю, я была бы счастливее, услышь эти слова в мирное время. В дни, лишенные страха, я могла бы как следует осознать и принять эти чувства, ответить взаимностью, но сейчас из-за следующей по пятам смерти столь сильные эмоции притуплялись, превращались не в любовь, а в поддержку, но сказать об этом я не посмела. Приняла. Прижалась к груди ещё ближе, благодарно улыбаясь.

Глава 31

Гордыня, алчность, похоть, гнев –

В душе играют нараспев.

И среди всяких королев,

Нет тех, кто сжег грехов посев.

Автор неизвестен

Наяды — древняя раса, почти забытая, ушедшая в легенды с тех самых пор, как на земле воцарились люди и наги. Оказавшись на грани исчезновения после великой межрасовой войны, водяные нимфы более не покидали морей и возымели привычку никогда не задерживаться на одном месте, отчего обнаружить выживших казалось невозможным. Талантливые стихийные маги, превосходные лекари, известные эмпаты — такими были наяды, потерявшие доверие ко всем мыслящим существам и превратившиеся в отшельников многогранного мира.

Кожа их — гладкая, без единого изъяна — казалась чуть голубоватой на суше и синела при соприкосновении с водой, покрываясь тонкой слизистой пленкой. Растопыренные вытянутые уши были очередной отличительной чертой, дополняющейся очень длинными волнистыми волосами синих и сиреневых цветов, и сами наяды выглядели экзотичными красавицами до тех пор, пока не начинали улыбаться во весь рот. Дело было в зубах, делающих их улыбки почти кровожадными, — подобные зубы я видела только у пираний, коих видела, когда жила во дворце.

Все водяные нимфы, равно как и дриады — покровительницы лесов — были женщинами, размножающимися удивительным образом. При наступлении естественной смерти они буквально растворялись, оставляя после себя энергетический сгусток, что тут же делился на две части — на две искры, две новые жизни. В отличие от дриад, сразу рождающихся взрослыми их старых умирающих деревьев, наяды взрослели постепенно, но быстро, вырастая за пять лет.