Империя Страсти (ЛП)

Это всего лишь наша комната, но тот факт, что она решила никого не подпускать к себе сегодня, после того как выгнала меня утром, делает ее похожей на шабаш ведьм.

Я медленно открываю дверь, наполовину ожидая, что ее банда дружинников — в основном Кэролайн, Марта и Гвен, когда они в настроении, — набросится на меня, наполовину ожидая, что Аспен закончит работу.

Удивительно, но ее нет в комнате. Однако дверь в ванную закрыта, так что я предполагаю, что она сменила место.

Сначала я пробую ручку, но дверь заперта, поэтому я стучу по ней, обращаясь к несуществующему джентльмену внутри меня.

— Аспен… открой, дорогая.

— Уходи, — доносится изнутри ее приглушенный голос.

— Нет, пока я не узнаю, что с тобой не так.

— Оставь меня в покое, Кингсли!

— Аспен, — выдавливаю я из себя, затем заставляю свой голос успокоиться. — Я веду себя хорошо, так что выйди и поговори со мной. Не заставляй меня выбивать эту дверь.

Она не отвечает.

— Ты сама напросилась.

Я отступаю назад, чтобы сорвать дверь с петель.

Сначала раздается звук срабатывания замка, затем небольшой скрип двери.

Выходит Аспен, все еще в голубом атласном платье с прошлой ночи, которое облегает ее великолепные изгибы.

Ее волосы, словно красная лава, рассыпаются по обнаженным плечам, на которых видны красные следы укусов.

Значит, я солгал. То, что я женился на ней, не означает, что я перестану ставить на ней метки всякий раз, когда трахаю ее.

Постоянная потребность наложить на нее руки, приковать ее к себе навечно, чтобы не было выхода, как бы она ни старалась.

Она ведьма, в конце концов. Она не только наложила заклятие на мою душу, но и заточила мое сердце и околдовала мой мозг.

Я изучаю ее измученное лицо, такое бледное, что оно может соперничать с белым кафелем, и заставляю себя спросить спокойным тоном:

— В чем проблема?

Она испускает дрожащий вздох, который пронзает мою грудь.

— Что бы это ни было, ты можешь сказать мне, Аспен.

Она молчит, но ее губы дрожат. А Аспен ни черта не дрожит, по крайней мере, не тогда, когда я свожу с ума ее мозги.

Господи Иисусе.

— Это рак или какая-то медицинская хрень?

Она качает головой.

— Ты проиграла дело и винишь себя за это?

— Нет.

— Может, твой отец воскрес из мертвых? Или твоя мама? Может, моя мать? Сьюзен появилась из той дыры, из которой она просится, и побеспокоила тебя?

— Нет, — говорит она с легким отчаянием.

— Теперь, когда самое маловероятное убрано с дороги, давай перейдем к более вероятному. Ты узнала о бандитах, которых я попросил убить Николо?

Ее глаза расширяются.

— Каких бандитах?

— Тогда нет.

— Каких бандитов ты убил, Кинг? — спрашивает она таким решительным тоном, от которого мой член становится чертовски твердым.

— Те, кто избили тебя по приказу твоего отца, конечно. Я не мог позволить им разгуливать на свободе после того, как они причинили тебе боль.

— Ты дикарь?

— Я гораздо хуже, когда дело касается тебя, дорогая. Ты знаешь это, я знаю это, и что бы тебя ни беспокоило, ты поймешь это, когда я уничтожу его. А теперь выкладывай. Это Гвен? Кстати, она прямо внизу, волнуется за тебя, как ненормальная. Ты случайно не узнала, что в твоей семье есть генетическое заболевание, которое убьет тебя, когда тебе стукнет сто лет?

— Нет, придурок. Я беременна.

Я собираюсь рассказать ей еще одну порцию безумных теорий, проносящихся в моей голове, когда, наконец, возвращаюсь к словам, вылетевшим из ее рта.

— Ты только что сказала, что беременна?

— Да. — ее плечи опускаются. — И я не должна быть беременна. Я принимаю таблетки, ради всего святого. Но вчера я почувствовала себя странно, пошла на осмотр, и врач сказал, что я на шестой недели беременности.

Я снова буравлю ее взглядом.

Неудивительно, что в последнее время она сияла. Моему члену нравится думать, что это из-за того, сколько спермы он в нее изливает.

— Ты здорова?

— И это все, что ты хочешь сказать? — она поднимает подбородок. — Это все твоя чертова вина, ублюдок. Опять у тебя шустрые пловцы, которые не смогли остановить даже противозачаточные средства.

— Мой член с удовольствием принял вызов.

— Это не комплимент. — она трогает свои волосы, потом шею. — Я не должна быть беременной. Я не знаю, что с этим делать. Что скажет Гвен?

— Учитывая, что она вышла замуж за моего лучшего друга, пока я находился в коме, мнение Гвен не должно иметь никакого значения. Кроме того, это касается только нас с тобой, дорогая.

— Ты… хочешь этого?

— Хочу ли я, чтобы мой ребенок был внутри тебя? Конечно, блядь, хочу. Но не за счет твоего психического и физического состояния.

Она делает шаг ко мне.

— Разве мы не слишком стары для детей?

— Никто никогда не бывает слишком стар для детей. Тридцать шесть это не старость, дорогая. Это зрелый возраст.

— Что если… что, если я хочу этого? Я хочу сделать это правильно в этот раз.

— Тогда мы сделаем это как надо. На этот раз я буду с тобой на каждом шагу.

Она прижимается к моей груди, и я обхватываю ее руками, целуя в макушку.

— Держу пари, ты будешь выглядеть чертовски сексуально, пока будешь беременна моим ребенком.

— Прекрати, — укоряет она с улыбкой в голосе, а затем поднимает глаза.

— Спасибо.

— За что?