Империя свободы

Можно взять другой яркий пример типичного ошибочного стереотипа — вопрос о сознательном планировании своего будущего и заботе о завтрашнем дне. В свое время концепция планирования, которой придерживался СССР, была благополучно опровергнута самой жизнью. Все-таки СССР оказался экономически несостоятельным государством. Однако, как это часто бывает в истории, вместе с водой был выплеснут и ребенок. Возобладала вульгарная, по существу, идея, суть которой сводилась к тому, что свободный экономический рынок отвергает саму идею централизованного планирования. Конечно, это не так. Сейчас постепенно все становится на свои места. Однако в мировом общественном мнении до сих пор россияне предстают как люди, не только требующие от своего государства мощной и надежной, почти как при социализме, социальной заботы и защиты, но и по привычке очень желающие «верить в свой завтрашний день».

Вера в завтрашний день была основой советского оптимизма и политической культуры того времени, особенностью советского стиля планирования. Напротив, жизнь показала, что американцы, всю жизнь живущие в условиях свободной экономики, которая неизбежно проходит в своем развитии через рецессии, кризисы и падения, оказываются — согласно всем опросам на эту тему — гораздо большими оптимистами. В свое время Рональд Рейган, боровшийся за Белый дом с президентом Джимми Картером, дал такое определение неизбежным перепадам американской экономики: «Рецессия — это когда твой сосед теряет работу. Депрессия — когда теряешь работу ты. А экономическое восстановление — это когда работу теряет Джимми Картер». Действительно, может быть, когда ты держишь контрольный пакет своей жизни в собственных руках, ты в любом случае больший оптимист, чем те, чей контрольный пакет находится в руках государства — а точнее, его мало думающих о тебе чиновников?

Глава 4. Анатомия американского государства

Без «гвардии президента»

Уместно напомнить, что, хотя Соединенные Штаты являются молодой страной, система устройства их политической и общественной жизни удивительно устойчива и претерпела гораздо меньше изменений, чем почти в любом другом государстве мира. Можно вспомнить политическую историю ведущих стран, включая Россию. Революции, перевороты, изменения режимов, конституционные реформы, фундаментальная смена экономических моделей и т. д. наполняют историю последних двух с половиной столетий почти всех современных государств. Мир постоянно находился в переходном состоянии, революции сменялись контрреволюциями, застои — судорожными реформами и переписыванием конституций… За исключением одной страны, которую, перефразируя слова Владимира Путина, можно назвать островком сравнительного спокойствия и штиля в этом бушующем мировом океане. С точки зрения структуры власти и механизма управления, экономической базы и принципов устройства общественной жизни после принятия Конституции в 1787 году Соединенные Штаты изменились поразительно мало.

С одной стороны, Америка, безусловно, является крайне динамичной, живущей будущим страной, но с другой — это довольно старое, если угодно, государство в мире. Я уже упоминал о том, что в США действует самая старая написанная Конституция. К этому можно добавить, что Соединенные Штаты — обладатели самого старого в современном мире федеративного (когда-то в реальности — конфедеративного) устройства. Это вообще самая старая из существующих сегодня формальная демократия. Более того, это самая старая существующая сегодня республика. И, безусловно, американские политические партии — самые старые политические партии на Земле. То есть Соединенные Штаты представляют собой замысловатое хитросплетение политического институционального традиционализма и разудалой политической прогрессивности, даже, если хотите, авангардности и постмодернизма. Поэтому американцам гораздо легче, чем представителям других наций, реально опираться на некие свои общие традиции и корни (которые, заметим в скобках и не в обиду американцам, в немалой части растут все-таки из прогрессивной континентальной Европы и Англии), не отрываться от них, не прикладывая к этому особых сил и не устраивая национальных истерик и массовых публичных причитаний на темы духовного единства или тех или иных исторических событий. При этом психологически они нацелены в будущее, на свою роль в «переделе мира» в лучшую сторону, на свои долгие политические и экономические комбинации.