Империя тишины

Со своей стороны, я изображал человека, имеющего некое высокое положение. Но что бы я ей ни говорил, на самом деле вовсе не собирался немедленно купить корабль, а просто хотел получить представление о том, что можно найти у нее в ремонтной мастерской. «Эуринасир» давно исчез, и сейчас я стоял рядом с приземистой управляющей на грузовом трапе андунского легкого транспортного корабля класса «Иглобрюх». Это был уродливый аппарат с толстым чревом и помятым адамантовым покрытием. Плосконосый и неуклюжий, он скорее напоминал кирпич, чем корабль.

– Знаете, я кое-что слышал об этих старых чудищах, – сказал я, проводя ладонью по одному из огромных поршней, поднимающих трап.

Хлыст кивнул, скрестив руки на груди.

– Сколько он может поднять?

– Полезного груза? – переспросила Гила и почесала подбородок, проверяя что-то по терминалу. – Чуть меньше трехсот тонн. Это старая добрая рабочая лошадка.

Я прикусил губу и прошелся по трапу, остановившись на краю пустого, гулкого трюма. Он весь состоял из прямых углов, такой же уродливый изнутри и такой же плоский. Пятна ржавчины, словно глаза, смотрели на меня с пола, вычищенного и выскобленного, насколько это было возможно, но все равно пахнувшего долгими годами работы.

– Сколько ему лет?

– Клянусь костями моей матери, это хороший вопрос, приятель. – Гила с прищуром посмотрела на своих подчиненных, спешивших куда-то по асфальтовой дорожке снаружи. – Андунские верфи не выпускают это корыто уже лет четыреста, как пить дать. Илион и Монмара вытеснили их с рынка.

– Норманские заправилы, – с отвращением сказал Хлыст.

Вероятно, это была шутка – какая-то присказка корабельщиков, – потому что Гила сплюнула и повторила:

– Норманские заправилы. Они строят дешево и быстро, но только Империя строит на совесть.

Она произнесла это словно рекламный слоган, но я такого еще не слышал. Хлыст кивнул, и какое-то время они продолжали в том же духе. Я порадовался, что привел с собой друга-мирмидонца, хотя его пришлось долго уговаривать.

«Какой в этом смысл? – упирался он. – У нас еще несколько месяцев впереди! Я даже подумываю о том, чтобы продлить контракт с Колоссо – в конце концов, еще шесть тысяч хурасамов никому не повредят».

Но мне отчаянно нужна была информация. Я должен был хоть что-то предпринять. Теперь, когда у меня появился план, я не мог просто слоняться по колизею. Нужно было сделать что-то такое, что приблизило бы нас к побегу. Хотя угроза со временем утихла, я все еще боялся инквизиции, все еще просыпался в холодном поту при мысли о том, каким мучениям они могут подвергнуть мою мать, если ее роль в моем исчезновении когда-нибудь будет раскрыта.

Я нащупал под рубашкой фамильное кольцо, словно это был талисман, изгоняющий их, а не магнит, притягивающий ко мне. Еще раз обдумал мысль, что росла во мне многие месяцы. Ту самую мысль, что снова привела меня к этим преступникам, в их дешевую мастерскую на окраине Боросево. Мое тайное оружие, если только я сумею им правильно воспользоваться.

– Эти штуковины очень древние! – воскликнул Хлыст, выдергивая меня из задумчивости. – Я поседею, как моя бабушка, если мне придется лететь на таком.

Он постучал по акриловой крышке криокапсулы. Я понятия не имел, что он там увидел, но Хлыст всю жизнь провел на корабле и в перерывах между ночными утехами приобрел немало практических знаний – достаточно, чтобы стать настоящим пилотом, что бы он сам о себе ни думал. Они с Гилой долго спорили по поводу яслей, а я сделал вид, что прогуливаюсь по трюму, осматривая его, а затем вернулся к трапу.

Я поглядел на ряд невысоких ангаров за асфальтовой дорожкой, на которой когда-то сломал руку одному из тех рабочих. В каком-то из них несколько лет назад держали «Эуринасир». Пока я разглядывал постройки, ворота со скрежетом откатились в сторону под негромкие крики. И появился он.

Это был корабль, но он отличался от андунского лихтера, в котором я находился, как моя бабушка – наместница императора – отличалась от женщины-плебейки, стоявшей за моей спиной. На мгновение у меня зачесались руки взять карандаш и запечатлеть его образ в оранжевом солнечном свете, окрашивающем его помятый и опаленный багряный корпус в цвет вина. Он не напоминал безвкусную дорогую яхту, но был прекрасен, как прекрасен лишенный украшений добротно изготовленный меч. Корабль имел почти треугольную форму, словно наконечник стрелы или скат, за которым я наблюдал сквозь зеркальный экран из алюмостекла на мандарийской станции. У него не было крыльев, он сам представлял собой одно большое крыло, и его поднимал над землей не термоядерный двигатель, а репульсор Ройса, бесшумный, как сам космос.

– Адриан!

Я обернулся на оклик и обнаружил, что стою здесь не один.

– Извините, вы что-то сказали?

Гила открыла перекошенный рот, но Хлыст заговорил первым:

– Хочешь посмотреть другие корабли?

– Что? – Я глазел на благородное судно. – Я… Как насчет вот этого?

– Угранец? – нахмурилась управляющая мастерской. – Это не грузовой транспорт.