Империя тишины

Что-то тяжело ударило в стену позади меня, я развернулся и увидел вспышку золотистого света в темноте, отразившуюся от щита моей провожатой. Один из мамлюков лежал на полу, а сверху на нем сидело нечто массивное, темное на фоне сверкающего чернотой камня. Этот образ врезался в мою память крепче, чем хруст сломанной шеи мамлюка.

Выстрелы, словно молнии, осветили чудище. Его броня без труда отражала разряды станнеров, оно закружилось – девять футов бледных мускулов в облегающем поликарбоне, лицо, напоминающее белый череп самой Смерти, зубы словно набор стеклянных ножей. Не кровь ли была на его губах? Я повалился на спину, а лейтенант Аджар бросилась вперед и встала между мной и этим существом. Справа от меня засверкали вспышки, и я увидел еще двух сьельсинов, они мчались сквозь тьму, приближаясь с каждым новым взрывом света. Мне необходим был клинок или станнер. Хоть что-нибудь.

«Полцарства за коня, – подумал я и сам рассмеялся над нелепой неуместностью этой мысли. – Соберись. Возьми себя в руки».

Пока я отползал назад, Олорин крикнул по-джаддиански:

– Стреляйте в них, стреляйте!

Заряд станнера угодил прямо в лицо существу с окровавленным ртом, оно пошатнулось и сбилось с шага, но не упало. Волосы сьельсина сверкали в остаточном свечении энергетических импульсов: толстая седая коса, как у Лигейи Вас. Какое-то мгновение я больше ничего не видел. Второй импульс снова ударил ему в лицо. Третий. Существо опустилось на колени, застонав от боли. Я попытался подняться.

Кто-то закричал. Человеческим голосом – один из лейтенантов. Крик не прекращался, отражаясь от стен и наклонных колонн в гулкой пустоте, пока не заполнил всю Вселенную, – высокий, пронзительный и бесконечный. Если это и были какие-то слова, то я не понял их.

– Свет! – заорал я изо всех сил, полагаясь на оставшийся в легких воздух и на свой сносный джаддианский. – Fos! Fos! Свет!

Лейтенант Аджар эхом вторила мне, и белые бусины засияли на нагрудниках и рукавицах всех джаддианцев, как мамлюков, так и офицеров. Огни загорелись даже на трупах. Четверо сьельсинов – потому что на самом деле их было четверо – взвыли и отшатнулись, пораженные слепотой. Они закрыли лицо руками, слишком длинными и с излишним количеством пальцев, упали на спину и зашипели, словно вскипевший океан. В первый миг я еле сдержал усмешку. Сработало! Они остановились.

А в следующее ужасное мгновение я увидел скорчившегося, все еще кричавшего лейтенанта. Он молотил ногами, отчаянно царапал пальцами грудь и землю вокруг себя. Его крик, усиленный микрофоном в шлеме, наполнил воздух, сотрясая колонны, что поддерживали свод этого созданного чужим разумом зала. Из горла, сквозь дыру, прогрызенную в нанокарбоновом комбинезоне, хлестала кровь, почти до черноты пропитав оранжево-синий халат. Наконец крик затих, сменившись влажным хлюпаньем, смешанным со стонами и шипением сьельсинов, что продолжали защищаться вопреки слепоте и кашляющему огню станнеров.

Из дыры в горле лейтенанта показалось что-то мокрое и покрытое пеной, разъяренная белая змея со сверлом на месте пасти, которое все еще вращалось. Кто-то выругался по-джаддиански, а тварь выползла наружу и поднялась, словно жертвенный дым, в освещенный фонарями полумрак. Она была длиной с мою руку от локтя до плеча и вдвое тоньше предплечья. Змея поплыла в воздухе к ближайшей новой жертве… и упала на пол, развалившись на две дымящиеся половины.

Сэр Олорин небрежно держал в правой руке меч из высшей материи, а левая по-прежнему скрывалась под мандией. Слабо светящийся клинок мерцал и переливался, словно голубой хрусталь, словно морская вода, словно лунный свет. Подвижные микрочастицы перетекали с одного места на другое, а толщина режущей кромки не превышала диаметр атома водорода.

Двое обездвиженных станнерами сьельсинов упали на пол. Третье существо навалилось на еще одного мамлюка и стучало его головой об камни, не обращая внимания на разрывы выстрелов. Четвертое бросилось на Олорина. Маэскол, двигаясь плавно, как текущая вода, как металл его клинка, описал изящную дугу вокруг чужака, развернул запястье и нанес точный режущий удар. Он почти не прикладывал усилий, как будто просто уступил дорогу скандальному покупателю в магазине. Даже не убрал левую руку с ее привычного места под перепоясанной мандией. Готов поклясться, что он равнодушно пожал плечами, когда существо наткнулось на его клинок, затем замерло на миг с потрясенным, чуть ли не растерянным выражением на смутно знакомом лице. Затем его тело развалилось по диагонали на две части. Ноги подкосились лишь мгновением позже.

– Не убивайте всех! – крикнул я, неуверенно шагнув в ту сторону, где четверо молчаливых мамлюков пытались схватить не сраженного станнером сьельсина. – Нужно поговорить с ними!

– Поговорить? – повторил Олорин, покрутив запястьем.

Голубоватые частицы его меча пропали, оставив после себя лишь слабый запах озона в ионизированном воздухе.

Не ответив ему, я шагнул в широкий круг, образованный теми мамлюками, что боролись с последним сьельсином, и крикнул:

– Iukatta!