Империя тюрков. Великая цивилизация

Таким же трагичным было положение тюрко-монголов в Иране. Идея основания христианского царства на Переднем Востоке была утрачена, так как населенные христианами земли попали в руки врага. Одновременно Бейбарс (мамлюкский султан) завел сношения со своими соплеменниками в Золотой Орде и склонил на свою сторону Берке. Между Хулагу и Берке давно назревала вражда из-за разных культурно-политических ориентаций. Еще около 1256 г., когда начался Желтый крестовый поход, как отмечал Тизенгаузен, Берке воскликнул: «Мы возвели Мункэ-хана на престол, а чем он нам воздает за это? Тем, что отплачивает нам злом против наших друзей, нарушает наши договоры… и домогается владений халифа, моего союзника… В этом есть нечто гнусное».

Однако согласно монгольской Ясе золотоордынские части сражались в войсках ильхана во время похода на Багдад и Дамаск. Но после поражения Кит-Буки Берке послал своим командирам предписание покинуть армию Хулагу и, если не удастся вернуться домой, уходить в Египет. Так те и поступили, умножив войска мамлюков (1261 г.). После этого война Золотой Орды и Ирана стала вопросом времени. Очевидно, не случайно в том же году Берке учредил православную епископию в Сарае. Друг мамлюков и враг несториан искал опоры в православной церкви и на Руси.

Переговоры между кузенами – Хулагу и Берке – длились много лет без особого результата. Наконец Берке двинул свою армию на Транскавказ; битва закончилась серьезным поражением войск Хулагу (1263–1264 гг.).

Хулагу умер в 1265 г., Берке – в 1266 г. Конфликт между ильханом (наследником Хулагу) и кыпчакским ханом продолжался с неослабевающей силой, но, несмотря на это, как хулагуиды, так и джучиды признали Хубилая в качестве сюзерена. Оба посылали ему войска для завершения завоевания империи Сун.

Итак, Хубилай мог сохранить тюрко-монгольских воинов в новой кампании в Южном Китае, которая началась в 1267 г. Большинство его армии состояло из солдат, рекрутированных в Иране и Руси. Китайский полководец из Северного Китая был назначен главнокомандующим. В целом отношение Хубилая к Китаю отличалось от его предшественников. В 1264 г. он сделал Пекин своей столицей; в 1271 г., следуя китайскому стандарту, Хубилай дал своей династии новое имя – Юань. Он рассматривал Китай как наиболее ценную часть своих владений и постепенно оказался под влиянием китайской культуры, приняв буддизм как собственное вероисповедание.

Новая политика Хубилая также находила отражение и в его военных операциях. Он использовал все возможности для спасения китайцев от ужасов войны и обещал почетный мир каждому китайскому городу, который сдастся добровольно. Эта политика приносила плоды, и в 1276 г. монгольский полководец Байян захватил Ханижоу в Шеньяне, где искали убежища вдовствующая императрица и ее сын. Байян отослал их в Пекин, где мальчик-император по совету своей матери формально передал свои императорские права Хубилаю.

Последней битвой этой войны стало морское сражение в Кантонском заливе в 1279 г., неподалеку от впадения в Южно-Китайское море реки Чжуцзян. Тюрко-монголы потопили все до единого сунские корабли. Сунский принц прыгнул в море с малолетним императором династии Сун на руках. На прибрежных островах тюрко-монголы устроили облаву на оставшихся в живых. В 1279 г. весь Китай подчинился монгольскому императору.

Однако в тюрко-монгольском мире у Хулагу объявился соперник в лице внука Угэдея Кайду, который поставил своей целью объединение улуса Угэдея. К 1269 г. он был господином Мавераннахра и Кашгара, и его лидерство признавалось не только большинством родичей, но и некоторыми представителями дома Чагатая. В 1274 г. Кайду почувствовал себя достаточно сильным, чтобы заявить о независимости.

По словам Л. Гумилева, последним паладином монгольской воинской славы стал царевич Кайду.

В отличие от своего предшественника, Ариг-Буки Кайду был честолюбив и талантлив. Нет свидетельств, что он позволял манипулировать собою каким-либо группировкам, скорее, он использовал их в своих целях. Но ни один претендент не может побеждать без опоры, без особой настроенности масс. И Кайду не был исключением: он знал, где искать и как найти соратников. На берегах Итиля и склонах Тарбагатая жили монголы, оставшиеся верными старым обычаям и степному образу жизни. Они были антитезой солдат Хубилая, предававшихся войне и разгулу в побеждаемом Китае. «Без сомнения, – пишет Р. Груссе, – они были поражены переносом столицы в Китай и превращением ханства в империю». Эти перемены были им чужды и противны, и именно эту настроенность использовал Кайду, став вождем всех западных тюр ко-монголов.