Империя троянов

– Паша остался в Гадесе… – погрустнела девушка. Она не могла избавиться от чувства вины перед храбрым офицером.

– Худо дело. Что вы там натворили, кошары непутевые?

– Добыли свои амулеты!

– Худо дело! – повторил пасюк. – Инде назад пойдем! Легче будет.

– А может быть, ты нас сразу же домой отправишь? – застенчиво спросила Даша.

– Это тебе на трансфер, кошарка! – употребил новое слово Косьян. – Дойдем до дому, опосля будем глядеть! Зенки зажмурь!

Даша послушно зажмурилась. Свист в ушах оглушил. Ушла почва из-под ног, горячий воздух окутал липким коконом. Путь домой всегда короче. То ли Фалалей выбрал окружную дорогу, то ли они слишком устали. Не было ни горя, ни зловещего ощущения смертельной тоски. Только тонкий свист на ультразвуковых частотах и колкие мурашки по коже. Перед сомкнутыми накрепко веками пробегали полосы света. Словно сидишь в курьерском поезде, а мимо проносятся фонари. Свист плавно затихал, улетал прочь, будто комариный писк душным июльским вечером, и наконец исчез совсем. Ступни ощутили твердую почву, свежий ветер охолодил воспаленную кожу.

– Добро пожаловать, кошары! Вот вы фартовые, лютый бредень! Аккурат поспели!

Глава 12 Возвращение

Они мчались во весь дух по узким улочкам Петроградской стороны. Интерьер города неуловимо изменился. Вроде все прежнее, ставшее знакомым и родным. Те же псы-полицейские рыскали в поисках добычи, зажиточные горожане спешили по делам. Представители золотой молодежи, как обычно, курили гашиш, занимаясь любовью прилюдно. Парадоксальная история не отклонилась ни на йоту от ставшего уже привычным сценария. Незначительные изменения архитектурного ансамбля были заметны по приготовлениям к эвакуации. Семьдесят два года Ордена Троянов истекали к полуночи. Пелена тайны спала. Герои Гадеса предстали в своем истинном обличье. Крылатый змей изготовился к броску, чешуя покрывала массивный загривок. Подпись на монументе на латинице гласила – Асмодей. Дальше красовался памятник еще одного демона. Человек, облаченный в длинный, до пят, плащ, выпуклые глаза следили за каждым, кто встречался с ним взглядом. Взор демона, изваянного в мягкой бронзе, излучал силу, ненависть и неутолимый голод. Подпись на иврите и на кириллице – Велиал. Древние иудеи считали, что из падших ангелов Велиал равен Люциферу. Очередной обитатель загробного мира напоминал паука. Огромный паук с человеческим лицом на брюшке и длинными лапками. Он прял клейкую паутину, в ожидании новой жертвы на мужском лице играла вежливая улыбка. Большой проспект Петроградской стороны украшали памятники. Нечистая сила всех мастей замерла на пьедесталах, ожидая долгожданного праздника.

– Давно у вас эта выставка?! – запыхаясь на бегу, спросила Даша.

– Пес чует… – неопределенно ответил Тихон.

Баклан признался, что ждал своих новых друзей возле мечети. Ожидание не оказалось долгим. С его слов, «он чутка вздремнул на солнышке…». Определение времени пребывания кошаров в Гадесе по методологии Рудика выглядело конкретнее.

– Съездил к господину Шапиро, валюту поменял и назад!

Выходило, что их путешествие заняло полчаса, от силы час. Парадокс близнецов налицо.

Впервые Даша увидела портрет государя императора. Парадная коронационная картина кисти художника Репина виднелась через распахнутое окно особняка. Картина висела между натюрмортом Ван Гога и танцовщицами работы Дега. Чуть поодаль, в темной зале, стояла мраморная скульптура. Красавец Янош держит на руках мальчика. У ребенка на голове бескозырка, русый чуб выбивается наружу. Один из подвигов старца был запечатлен в камне. Лекарь спасает больного цесаревича. Даша остановилась возле окна:

– Кто там живет?

– Николас! Перший чинный господин!

– Брешешь, Тихон! Император живет в обычном доме, без всякой охраны?!

– Пошто охрана?! – Баклан недоуменно посмотрел на шалаву ясными глазами. – Важная феня! Кто сунется?!

– Я хочу с ним встретиться!

Кормчий Косьян переминался с ноги на ногу, как нетерпеливый щенок перед прогулкой.

– Люто до дому хотите?!

– Да!

– Шибко борзо надо!

– Одна хвелина! – молила проводника Даша.

– Одна хвелина! – многозначительно повторил мальчик и нырнул в подвал.

Испытывая волнение и подростковую робость, девушка шагнула в подъезд. Она словно влезала в частицу мировой истории, как воришка шныряет в слуховое окно. Грубо, небрежно, равнодушно. Так чужие руки ощупывают тела арестантов при обыске. Малышев отрицательно покачал головой:

– Иди одна, Даша…

Он присел на корточки, держась рукой за травмированное ребро. Рудик предпочел остаться на улице, так же как и Тихон. Она поняла. Она прикасается к той малой частице правдоподобия, что оказалась не подверженной разъедающей ржавчине лжи, которую принес в Россию мир троянов. В подъезде было прохладно, тихо, гомон улицы остался за спиной. Не верилось, что государь император проживает с семьей в обычном питерском особняке. Она поднялась по ступеням, вошла в переднюю. Навстречу выскочил господин Карлос Траубе. Он тащил за собой объемистый чемодан, коты-гиганты зашипели, как змеи, увидев женщину.