Империя. Цинхай (СИ)

- Ники, мы… я… понимаешь… - девушка, всегда острая на язык и хваткая в ситуациях, когда требуется отболтаться, несвойственно для себя сникла. Старший и любимый брат, прежде единственный любимый мужчина в этом мире, появился так внезапно, напомнив о себе, что у неё возникло ощущение не стыда за безнравственность, а странное раскаяние за измену, будто именно ему она хранила раньше верность. Но неподалёку стоял Сандо, и Николь больше не думала о Николасе, как о физическом объекте любви, и всё же в душе было полное смятение.

- Понимаю, - избавил её от объяснений третий сын Большого Босса. Сандо ничего не говорил – его не спрашивали. Он здесь нанятый служащий, а Николас – хозяин, член семьи, на которую сейчас работает Сандо, поэтому дело не в силе, а в правах. Если золотые плевали на государственные законы, то они всегда чутко реагировали на принципы чести и обычаев мест, в которых оказывались, а вольный брат, стоявший напротив Николаса, хоть и в тайне ото всех, но был золотым, и он знал, что поступит так, как решит этот человек, пусть даже придётся расстаться с Николь и ему самому будет несказанно обидно. А может и больно, кто предугадает? Однако вступать в конфликт, лезть на рожон и рисковать чем-либо ради сохранения едва завязавшейся связи недопустимо. У него куда более серьёзная, глубинная миссия: охранять товарища, собирать информацию, подбираться к Дзи-си. В этом всём шуры-муры с Николь займут примерно десятое место.

Николас втянул щёки, задумавшись о складывающихся отношениях, перебрал пальцами, как по клавишам, отвёл взор к абстрактным предметам и, разглядывая их, заговорил дальше:

- Я собирался забрать тебя домой, Ники, сколько можно тут торчать?

Девушка не вздрогнула, но скукожилась, делаясь мельче и площе обычного, хотя спина согнулась в сутулости закорючкой. Из-под чёлки тёмные глаза как-то совсем по-подростковому воззрились на брата. Кусая нижнюю губу, она робко покосилась на Сандо, но решила не вмешивать его пока что в беседу.

- Я не хочу сейчас домой.

- Значит, тут ещё не надоело? – не глядя ни на одного из пойманных почти за преступлением, спокойно спросил Николас, исследуя узор на обоях так, будто по ним полз таракан, и в него вот-вот надо было что-то швырнуть, а до этого нельзя выпустить из поля зрения.

- Нет, - коротко подтвердила Николь. Почему она напрягается от того, что они прокололись перед братом? Ведь когда она только бегала за Сандо, ей было не совестно. Но тогда всё походило на игру и охоту, ей казалось, что брат увидит, какой она становится сильной и взрослой, как сможет очаровать и обезоружить мужчину, а теперь, завязнувшая и погрязшая в чувствах, слабее, чем когда-либо, импульсивная до слёз от горящей любви, Николь стыдилась именно их, этих чувств, которые дадут Николасу понять, что она всё та же глупая девчонка, не сумевшая стать достойной его, сурового и жестокого сына Дзи-си. А ведь так всё и есть, она размазня и рохля, гонялась за наёмником, чтобы позлить его и соблазнить, а в итоге умереть без него готова.

- Что ж, не буду настаивать, - резко поднялся Николас и удостоил взглядом пару. – Расслабьтесь, я не привык вмешиваться в чужую личную жизнь. Не хотите огласки? Я, боюсь, лучше вас понимаю, насколько она опасна, поэтому, будьте так добры, в другой раз обставляйте свои встречи так, чтобы такие как я не напарывались на это с такой лёгкостью. – Николас посмотрел на Сандо и обратился конкретно к нему: - Секс, корысть, заговор или чувства, неважно, что заставило тебя ответить взаимностью моей сестре, но ты знаешь, кто заставит тебя пожалеть, если ты причинишь ей зло. Он перед тобой. И ты знаешь, что ты его не одолеешь. Не сохранишь мою сестру – лишишься жизни. Остальное меня не касается. – Он развернулся и собрался уходить.

- Ники! – окликнула его Николь и, бросившись следом, остановила за родную и крепкую руку. – Ники, ты надолго?

- На два дня. Я ехал в Синьцзян, и по пути хотел захватить тебя, подумав, что ты заскучала… Но, вижу, развлечение найдено. Не знаю, насколько долговременное, но если всё-таки передумаешь и захочешь уехать – сообщишь.

Николас вышел, оставшись в рамках немногословности и фактической безучастности. Оба, и Сандо, и Николь, знали, что и наедине с каждым из них Николас не расщедрился бы на разборки, не полез выяснять подробнее, чем уточнил при них одновременно. Это был человек действия, а не слов, в отличие от второго сына Дзи-си – Эдисона Чена. Если от него прямо сейчас, в эту минуту, не требовалось участие: драка, убийство, принуждение силой, уничтожение, любого вида насилие или наказание, то он не разводил многочасовые диспуты для конкретизации осуществления действия в будущем. Если бы требовалось набить лицо Сандо уже теперь, он бы так и сделал, но, посчитав складывающиеся обстоятельства приемлемыми, Николас отступил, чтобы заниматься тем, что требует активного вмешательства немедленно. Ни уговоров, ни убеждений, ни попыток спланировать. Всё либо в голове, либо в процессе.