Империя туч

Доктор О Хо Кий оглядывается на Кийоко, поднимает бровь. Кийоко чувствует недлвкость ситуации. Она останавливается, присаживается на одну из парижских лавок. Гайкокудзин и сановник удаляются в полумрак.

Капитан прикуривает папиросу в длинном мундштуке. Только страшная, запеченная половина его лица возникает в свете. По Долинам ходят самые странные сплетни, почему Томоэ единственный офицер, которого никак не повышают в звании, которому не дают новых заданий.

"Все уверены, что война начнется". Более громким шепотом. "Мы бедная страна, Кийоко. Знаешь, как финансируются войны? Беря в долг. А знаешь, как выплачиваются долги? Побеждая в войне".

Кийоко плотнее закутывается в свою облачную шаль.

В парке Хибийя светятся праздничные фонари и лампионы. Между деревьями время от времени может мигнуть полицейский мундир. Гостям в обязательном порядке предупредили о не самой лучшей репутации этого места. Это первый во всей Японии парк в западном стиле: с аллейками, лавками, беседками, прудами и ручьями, даже с птичником, как в в европейских садах. Возможно, по этой причине, парк присмотрели для себя молодые влюбленные и обычные распутники. Так что для поддержания порядка сюда после наступления темноты высылают специальные патрули муниципальной полиции.

Большую часть года "Отель Империал" стоит практически пустым. Его построили ради потребностей заграничных гостей, как перед тем "Рокумейкан", чтобы было где принимать дипломатов и коммерсантов, привыкших к западным удобствам. Но, по сути своей, в основном он служит японцам. Как говорил доктор О Хо Кий: у них есть теперь где поизображать европейскую современность.

Кийоко на миг вытаскивает стопу из туфли на каблуке. Можно ли управлять на мировых океанах эскадрами броненосных дредноутов, ходя в таби и сандалиях?

Гайкокудзин и толстяк возвращаются, обойдя площадку с беседкой.

Кийоко уже не улыбается. "Вызвали доктора О Хо Кий, чтобы он убедил их в полезности Судов Духа для этой войны". Громче.

Капитан гасит папиросу. "Доктора О Хо Кий вызвали, поскольку, если те и вправду сдадут экзамен, он перестанет быть необходимым".

Капитан глядит на девушку наполовину по-человечески, наполовину по-звериному. Покрытая шрамами часть его лица выглядит, будто его содрали с горной обезьяны. Обезьяна поглядывает на блокнот сокки, прицепленный нефритовой застежкой.

Невысказанная мысль рисуется между ними на листе полутени – полусвета.

Гайкокудзин перестанет быть нужным и, тем самым, Кийоко тоже перестанет быть нужной.

Знали ли об этом доктор, приглашая ее в Токио?

Обманутая его сердечностью, девушка не задала себе вопрос, а зачем, собственно, он ее взял. Для чего она могла бы пригодиться ему в столице.

Ни для чего. Эта поездка – прощальный подарок.

Доктор О Хо Кий возвратится в Страну, Которой Нет, а Кийоко вернется – куда?

Она закрывает глаза. Открывает глаза. Гайкокудзин стоит над ней с протянутой рукой.

"Нам надо поговорить. Да. Да".

Рокумейкан они находят пустым и темным. Все эти хрустальные залы Павильона Ревущего Оленя видели первые западные танцы и банкеты в Стране Богов. Впервые император принимал здесь сановников-варваров, дамы Нихон испытывали здесь первые платья европейского покроя.

Кийоко трижды хлопает в ладоши среди кривого паркета. Она не ожидает духов императорских балов прошлого столетия – скорее, этим испугает парковых любовников.

Несколько лет назад землетрясение повредило здание настолько, что нет смысла реставрировать его, чтобы оно исполняло давние функции. Якобы, его выкупили аристократы с мыслью о переделке в частный клуб; не хватило то ли денег, то ли воли. И вот вам: ни развалина, ни заморский шик. Нечто разрушенное, нечто предсказанное, загадка в здании.

Сюда доносится музыка из "Империала", видны зарева над парком. Это уже не только огни гостиницы, но и огни Токио.

Два миллиона человек под крышами одного города. Уже проживают на свете личности, для которых горы, леса, вулканы, моря – все это будет выстроено человеческими руками.

Гайкокудзину нужно отдохнуть. Он вытаскивает из-за рваной занавески два стула с порванными обшивками. Всякий стук трости отражается неспешным эхо по громадной пустоте Павильона.

Кийоко тем временем успокаивает дыхание. Успокоила. Уселась.

Доктор приглядывается к ней с типичной для него добродушной ностальгией. Вытянув мертвую ногу. "Устала?". "В Долинах все уже спят".

"И тебя еще не посещало Какубуцу?". "Нет". "Посетит. Посетит".