Империя туч

Кийоко: "Я размышляла еще больше. Извините. Я размышляла о том абсолютном покое муга, когда кисть или перо не требуют пишущего. Не знаю, почему я рисовала именно такие, а не другие кандзи. Нет умственной дороги от человека к человеку, а это означает: нет умственной дороги от меня ко мне. Всякий раз, когда мы делаем что-то за пределами нас самих, разве не таким ли образом должны мы успокоиться? Мы были написаны. Нас не было; вот мы есть. Мы не хотели сделать; и вот – сделали. А между этим – пустота. Пустота. Простите. Я очень прошу прощения. Пустота".

Покрытая гноем из ран сука, спящая на лестнице пустой гостиницы. Тучи мух, когда гниет живая плоть.

Мусор, толкаемый ветром с моря по широким улицам.

Китайский мальчик с крысой на красной ленте; он ведет ее, тянет, тащит за собой – крыса мертва.

Kō, перемещающийся по бурному небу словно тень акулы.

Подвижные пятна теней от переносной лампы, скачущие по битым стенам гостиничного зала, словно китайском кукольном театре.

На пропитанном керосином одеяле – розовые трупики чужестранных насекомых.

И бесконечно медленное движение полосы света через набухший паркет. Утро, полдень, вечер, вечность.

Господин Йоширо: "Осознаешь ли ты, что строительство Флота Неба, способного к постоянному доминированию над British Royal Navy, является теперь одним из столпов имперской стратегии?". "Да, конечно же". "Личная ответственность или вина здесь совершенно неуместны. Тысячи подданных императора ежедневно жертвуют собственной жизнью для народа, для предков. Ничего иного не ожидай". "Я живу из бесконечной милости, ничего не ожидаю. Благородные господа, скажите мне лишь вот что: видит ли министр Ямамото Гонбее haku tetsu tamasi завершенным делом? Не ожидает ли он шпионов западных держав, похитителей патентов, гонки в строительстве броненосцев неба и конкуренции военного искусства и техники, как на морях и океанах?". "Наверняка". "То есть, если в этом месте вы правы, действительно ли вы желаете донести ему сейчас, что он не получит никаких новых, улучшенных, увеличенных Кораблей Неба, поскольку вы уничтожили процесс создания технологии tetsu tamasi, засыпали колодец знаний, ради Какубуцу пожертвовали той единственной женщиной, что занималась сокки?".

Господин Рейко кланяется, касаясь лбом к татами. У него выпал блокнот с авторучкой, пятно черных чернил расползается по ткани. Пальцы господина Рейко темны, как и пальцы Кийоко, темны и обкусаны до крови.

"Вот милость абсолютной власти: творить добро народу вопреки воле народа". "Ты мечтаешь об императоре, сыне богов, для своего народа". "У нас он был. Мы могли его иметь".

Сокол парит над облаками.

Шелковая Луна, вышитая на ширме ночного неба. Бриллианты росы на металлических навигационных элементах. Пение звезд.

В голове гражданского Хайябуса царит зимний холод. Кийоко затонула в меху белых лис до самого кончика носа. Мех является одни из подарков для Трона Дракона. Хайябуса несет в Пекин дипломатическую почту, группу международных наблюдателей, полномочного министра Великобритании сэра Эрнеста Сатоу и груз свежих медикаментов для заграничных миссий в Татарском Городе.

Поначалу Фредерик Вильерс думал в течение всего полета оставаться в голове машины и рисовать поднебесные виды – но у него быстро онемели пальцы, он вернулся в брюхо Сокола, где горят две угольные печки. Сейчас оттуда доносится его громкий храп; то ли его, то ли сэра Сатоу. Роторы крыльев-вееров работают с едва слышимым рокотом. Суда Духа не забирают с собой достаточно много топлива, чтобы толкать железные массы постоянным усилием двигателей внутреннего сгорания. На длинных дистанциях haku tetsu tamasi в большей степени подчиняются тем же правилам движения, что и другие аэростаты легче воздуха, то есть, воздушные шары.

"Отец в последнее время заставлял меня читать ему вслух все письма с родины". Эзав прикуривает папиросу; эту вредную привычку он развил в себе на фронте, точно так же, как и густую бороду. "Рабочие у царя осаждают дворцы. Казаки беспощадно разгоняют демонстрации на улицах городов все дальше к западу. Сейчас хорошие люди начнут гибнуть у нас. Все говорили там о восстании, когда мы били здесь москалей на земле и на море. Теперь же, побитых, словно бы опасались раздразнить до конца. Как такое происходит, что одни нации имеют государства, империи, собственные дома на земле, а другие – блуждают по картам и хроникам, словно бездомные собаки, от одного хозяина к другому, их кормят исключительно из милости, и нередко садят на цепь?".

Кийоко наклоняется к правому, выпуклому глазу Сокола, ухватив вспышку между тучами: отражение Луны в водах Моря Бо. "Есть ли на свете народ, больший чем хань? Но погляди – чужие войска управляют его столицей. Погляди – другие столицы вычерчивают ему границы, политику законы".

Эзав протягивает к Кийоко руку с раскрытым портсигаром.

Кийоко посылает ему быстрый вопросительный взгляд из глубин серебристого меха. Непродуманный инстинкт товарища по холоду?