Империя туч

Даже та отчаянная откровенность ночи в курильне опиума. "Операция имеет кодовое наименование "Вечер". Думаешь, что я не дам тебе его? Ну так держи! Мы, вечерники, занимающиеся секретной ориентальной работой. Ибо, понимаешь, это путешествие словно не кончающаяся погоня за заходящим Солнцем: на запад, через один океан, через американский континент, через второй океан, все догоняя, догоняя, догоняя вечер. Думал, что я тебе не скажу? В подкладке пальто у меня зашито охранное письмо от Кенпейтай, потому мне удалось проникнуть в Мацуяму и вытащить наших пленных. Товарищ Виктор договорился с наивысшим япским шпионом по всей Европе, с тем самым Акаши Мотоджиро. Акаши уже был готов профинансировать всю повстанческую работу в Королевстве, средств у него, что у Ротшильда. Тогда он получил каблограмму из Токио, чтобы не осуществлять каких-либо политических шагов по польскому делу. В партии мысль была очевидной: чертов Дмовский[5] сговорился с японцами первым. А у нас имеются свои источники среди эндеков. И мы узнали, что комбинация здесь ой как закручена. Дмовский потому выступает оппонентом Пилсудского в этой безальтернативной ведь геополитической игре, что перед тем заключил договор с Вокульским. Он всегда ставил на предпринимателей, выскочек, и с Вокульским, должно быть, договорился еще в Париже, прежде чем тот уже окончательно перебрался на Дальний Восток. Ты читал эту аргументацию Дмовского? Не казалась она тебе возведенной на фундаменте из тумана и обмана? Всем очевидно, что Японская Империя – эт естественный союзник Речи Посполитой: нами ведет тот же самый геополитический интерес, это выход из-под сапога царизма, сражаясь с которым на противоположных сторонах земного шара, сами с собой мы не имеем никаких точек враждебности. И совершенно очевидно, что чем больше один свяжет силы империи на своей стороне земного шара, тем более у другого будут развязаны руки и большие шансы на победу. И так вот, играя в согласном дуэте, оба народа: стремящиеся к чему-то, угнетенные империей, сами могут выбиться в Державы. Разве это для тебя не очевидно? Дмовскому нужно было вытаскивать из шляпы ясновидение, чтобы доказать нечто обратное. Он словно бы заранее знал, что каждое восстание против России обязано завершиться поражением и погромом. Откуда у него такая уверенность? Почему он вывод ставит еще перед началом процесса создания заключения? А ведь именно этим путем он пришел к мысли, что у России на западном фланге будет обеспечен покой только лишь благодаря польскому восстанию; что угрозой для России и причиной связывания ее европейских сил является не начавшееся восстание. Сама лишь возможность восстания, insurectioinpotentia (потенциальной инсуррекции). Ты за мной успеваешь? Так что в наилучших интересах Японии было бы никаких военных движений на польских землях не финансировать. Поляки должны служить япам только лишь разведывательной информацией, свободно проникая территории и структуры Империи Романовых. Ну ладно, может быть, время от времени скрытно убив какого-то русского генерала или министра. Вот только, спрашиваю, а какова от этого окончательная польза? Японцы воспользуются, это да, а мы все так же вместо Польши будем иметь, что, возможность Польши. И все это хитрая заслона для иллюзий. Что скрывается за этой заслоной? Договоренность Дмовского с Вокульским. Что сказал Вокульский Дмовскому? Какую представил ему альтернативу? И не у кого об этом спросить. Из известных сотрудников Вокульского - кто жив, кто остался в стране? Расспрашивали про Юлиана Охоцкого. От матери они не узнают ничего – меня откуда-то знали по политическим акциям в Университете". "Но ведь ты тоже об отце ничего не знал. Знал? Нам в письмах ничего писать было нельзя". "Помнишь то ожерелье матери? То, что вздымалось над декольте словно ангельский ореол?". "Так вот зачем ты так разыскивал нас на Хоккайдо…".

Подглядывают друг за другом. Размышляют один о другом. А что у другого в голове? А что он видит, когда глядит на меня? А что у него в голове относительно того, что у меня в голове? А что он видит, что вижу я, когда гляжу на него?

Лежа в зеркальном отражении позы, лицом в лицо, на боках, согнув ноги, с трубками и бронзовой лампой для трубок между ними, соединенные словно разделенные, разделенные будто соединенные, на бордовых футонах, под тенью плотных шелков в частном алькове той скинии слез маковых головок под покровительством святого де Квинси[6].

Минуты, часы, жизни размываются между поднятием и опусканием век, между вдохом и выдохом теплого дыма.

Не вижу своего лица, но вижу твое.

Не вижу своих мыслей, но вижу твои.

Не чувствую собственного тела, но могу протянуть руку, почувствовать твои.

"Не дашь".

"Выедешь".

"Нет".

Поднимает руку, качается лба брата. Палец отталкивает череп. Рука отклеивается от туловища. Висит между ними. Рука – триумфальная арка. Рука – радуга. Рука – рама.

Моя? Твоя?

"Нет".

"Нет".