Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)

В любом случае в лице «сильных домов» мы имеем дело не с организованным и четко фиксированным слоем, но с довольно аморфной элитой, определявшейся в субъективных понятиях «могущества», «богатства», «авторитета» и т. п. На облике «сильных домов» лежит печать особой исторической двойственности. Будучи продуктом распада общинно-родового строя и развития классовых отношений, «сильные дома», как форма социальной организации, были ориентированы назад, к архаическим временам. Они моделировали себя по образцу клановой структуры доклассовой эпохи и утверждали квазиобщинный порядок. В итоге они не сумели превзойти рамки домашнего рабства, замкнутость деревенской общины, и, хотя в их укладе легко различить черты как рабовладения, так и феодализма, они не создали ни рабовладельческого, ни феодального общества и публичных институтов, соответствующих данным типам классовых отношений. На ограниченность исторических потенций «сильных домов» указывает и внутренняя слабость их организационной структуры, характеризовавшаяся сочетанием принципов иерархизма и абсолютной власти предводителя. Как следствие, ни один из них не стал созидательной силой общественного развития. Статус в раннеимператорском Китае воспринимался как формальная и отчужденная от личности величина. Личная же преданность господину так и осталась вне закона.

Проблема отмеченной двойственности, если угодно, «половинчатости» социального уклада «сильных домов» – ключевая проблема исторического развития раннеимператорского Китая. Нельзя решить ее, ограничиваясь анализом структуры деревенского общества. Процесс возвышения «сильных домов» необходимо рассмотреть в широкой исторической перспективе, в свете его влияния на организацию господствующего класса империи.

Местная элита и центральная бюрократия

Знакомство с укладом «сильных домов» позволяет судить о некоторых основных чертах ханьского общества. Оно дает основание говорить применительно к древней империи о ячеистой структуре экономики, базировавшейся на довольно замкнутых поместьях. Внутри «сильных домов» существовали социальное неравенство и отношения эксплуатации, но классовые антагонизмы в них были скрыты под оболочкой патриархальных отношений. Уклад «сильных домов» отображает незавершенный переход к классовому обществу, когда процессы классообразования еще не привели к разрыву с архаическим наследием. Патриархальная оболочка «сильных домов» обусловила слабость «горизонтальных» классовых связей. Основными факторами политической интеграции в китайской империи являлись военная сила и идеология. Не случайно и воцарение, и реставрация ханьской династии были результатом победы неоднородной в социальном отношении региональной группировки «сильных домов», боровшейся за власть с другими такими же группировками.

Отмеченные особенности социальной организации ханьской империи мы можем наблюдать на примере взаимоотношений среди местной элиты, отличавшихся особой двойственностью и противоречивостью. Хотя верхушка местного общества, как мы увидим, представляла собой весьма компактный и обособленный круг семейств, отношения внутри него далеко не всегда были дружественными. По страницам ханьских хроник рассыпаны десятки упоминаний о жестоких распрях и кровной мести среди местных магнатов, считавших месть за родича или друга делом чрезвычайной важности. Для этого могли жертвовать всем своим состоянием, не жалели ни сил, ни времени и действовали всеми возможными способами. Так, некто Су Бувэй прорыл подземный ход к дому убийцы своего отца и, не застав обидчика на месте, зарубил его жену и ребенка без ущерба для собственной репутации [Хоу Хань шу, цз. 31, с. 19а]. В другом случае Ян Цю, отпрыск влиятельного в округе семейства, убил служащего, оскорбившего его мать, сжег дом обидчика и не только не понес наказания, но, напротив, «снискал себе славу» и сделал быструю карьеру [Хоу Хань шу, цз. 77, с. 12а]. Популярность обычая кровной мести среди верхов ханьского общества внушала серьезное беспокойство идеологам империи [Хань шу, цз. 72, с. 25б; Хоу Хань шу, цз. 28а, с. 4б].

За присущими местной элите щепетильностью в вопросах чести, легко уязвимым самолюбием, страхом быть опозоренным нетрудно разглядеть острое соперничество между отдельными ее представителями, которое в свою очередь проистекало из их разобщенности и отсутствия вполне объективного и узаконенного критерия социального статуса. Не случайно рознь была особенно сильна среди наиболее замкнутых «сильных домов» юга, где она доходила до стремления насолить друг другу «из принципа» даже в ущерб собственным интересам и в конце концов воспрепятствовала созданию устойчивого самостоятельного государства южан после распада ханьской империи.