Империя зла

— Прежде чем что-либо предпримешь… Ваня, ты подумал, что начнется, если руководство Союза уничтожить? Что будет, если не станет элиты? Представляешь, какие в стране вспыхнут беспорядки? Произойдет вторжение извне — не зря ведь в этом деле не обошлось без помощи из-за границы. Твоего отца, Ваня, настолько ослепила жажда власти, что он просто не способен был разглядеть очевидное. Американцы и китайцы много лет пытаются сменить режим в Союзе. Они боятся нас, боятся, потому что у нас есть ядерное оружие и мы показали всему миру, что в любой момент можем его применить.

Иван пожал плечами:

— Даже если и так, нужны перемены. Страна катится в никуда. Я побывал в гетто персов, я знаю, что творится в московском подземелье, я видел, как живут рабы в трудовых лагерях. Хуже, чем есть, уже точно не будет. Хватит. Элита — раковая опухоль, убивающая все вокруг себя. И опухоль эту надо нещадно удалить.

— Так уж и удалить? — Первый положил холеные руки на стол. — Ваня, ты посмотри на тех, кого хочешь убить. Вон, на экране. Ты ведь знаешь этих людей. Ты рос у них на глазах, ты играл с их детьми, они держали тебя на коленях и дарили тебе игрушки.

— Они — кровавые палачи! Революция — бойня, уничтожившая три четверти населения страны! Они заслуживают смерти! — выкрикнул Жуков.

Но он ли это говорил? Или память отца, его убеждения?

— Ваня, ты ведь убьешь не только палачей, но и ни в чем не повинных детей. Своих друзей, между прочим.

Первый сказал то, что Жуков страшился говорить сам себе. То, из-за чего сомневался. Он посмотрел на экран. Люди. Много людей. Он знает их имена, они все — из его счастливого детства.

Но выстрел — мама падает, кровь на груди…

Мертвый отец на кровати под мнемокатором…

Радиоактивные земли, выжженные, оплавленные…

Беспощадный бунт в Хортицком лагере, и киборги с пулеметами…

Милые улыбчивые люди на экране в зале — самые страшные монстры Земли, хищники, никто не сравнится с ними в жестокости. Их улыбки — всего лишь маски, скрывающие окровавленные клыки. А насчет ни в чем не повинных детей — да, Иван видел таких. Они играли возле тринадцатого барака.

Решение принято. Палец коснулся сенсора «Пуск».

— Не надо! Зачем?! — Бадоев побледнел.

Первый улыбнулся и откинулся в кресле.

Жужжание усилилось, переросло в гул. Взрыватель в руках нагрелся так, что его стало больно держать, но Жуков терпел. Свет в комнате замерцал и погас вместе с экраном.

Через секунду включилось тусклое аварийное освещение.

Схватившись за сердце, Бадоев со стоном упал на колени, потом рухнул лицом вперед.

— Отец, что с тобой?! — Лали опустилась на пол рядом с ним, не нащупала пульс, заплакала.

Министр восстанавливаемых ресурсов был мертв. И не жаль его. Ни капельки. Заслужил.

Вот только по лицу любимой текли слезы.

— Ванька, а если бы у меня был новый имплант, тебя это остановило бы?

Иван смолчал. Он боялся самому себе ответить на этот вопрос.

И тут раздались аплодисменты.

— Браво! Я восхищен! Это то, что нам нужно! — Хлопая в ладоши, Первый как ни в чем не бывало встал с кресла. — Спасибо, Ваня! Всем спасибо! Я никогда еще не получал такого удовольствия! Это лучшее шоу в моей жизни!

Первый жив? И о чем это он?..

— У вас что, совсем нет имплантов? — Этот вопрос Ивану было совсем не страшно задать.

Страшно было услышать ответ.

— Ну почему же, отнюдь. — Первый пружинистой походной прошелся по кабинету, остановился возле тела Бадоева. — У меня имплантов, пожалуй, больше, чем у многих в этом зале.

Он хлопнул в ладоши — и нормальный свет вновь загорелся. И включился телевизор во всю стену. На экране праздник жизни продолжался. Министры, их замы и родственники, как и прежде, беззаботно разгуливали по залу, играл оркестр, официанты разносили «Абрау-Дюрсо». Короче говоря — полная идиллия.

— У них у всех, — кивнул на экран Первый, — тоже есть искусственные органы.

У Жукова в глазах потемнело.

— Но как же так?.. Почему взрыватель подействовал на министра Бадоева, а на остальных — нет?

— Взрыватель? — Первый расхохотался. — Какой еще взрыватель? Эту пустышку Владлен назвал взрывателем? Этот спецэффект для моего шоу — взрыватель?! А что, недурственно, с фантазией!

Иван уставился на него как на психа. Что происходит вообще?! Какое еще шоу?..

— Ваня, хочешь все знать? Не отвечай, я по глазам вижу, что хочешь. — Вернувшись в кресло, Первый начал рассказ.