Империя знаков

Говоря о Барте, Барт выделял различные «фазы» самого себя: социальную мифологию, семиологию, текстуальность, моральность [100]. Какое место в этих жанрах своей деятельности он смог бы отвести «теории фотографии» (Camera lucida), «приготовлению романа» (в значительной степени также теоретизировавшего фото-кино-ноэму и хайку) и работе о современных ему художниках (Сай Твомбли), сложно сказать: возможно, это следующая «фаза» после «моральности». Сегодня всем известен Барт-мифолог, – семиолог, – структуралист, – теоретик фотографии; издания и выставки, посвященные столетию со дня его рождения явили Барта художником, практикующим на досуге абстракции («графизм», «колористику»). А был ли Барт каллиграфом? Барт – теоретик каллиграфии…?

Под каллиграфией в данном случае имеет смысл понимать письмо Китая и Японии (ориентальное письмо, ориентальная каллиграфия). Простого и очевидного (наглядного) ответа тут, как будто, нет. «Барт-каллиграф» или «Барт – теоретик японской каллиграфии» как таковой в литературе не представлен. При этом ориентальное письмо после поездок в Японию и в Китай, как известно, оказало на Барта исключительное влияние.

По возвращении из первой поездки в Японию Барт начинает учить японский и брать уроки каллиграфии [101]. Насколько он преуспел в этом деле, неизвестно. В теле текста ИЗ есть примеры каллиграфии: это и классические памятники (фрагмент из хэйанского собрания Исэсю; работы Рэнгэцу и Ёкои Яю), представляющие собой национальные японские сокровища, золотой фонд некоторого совокупного Музея Японии, и совсем неумелые (иероглиф МУ, «начертанный ученицей»). Чуть ли не единственное, что впечатляет Барта во время поездки в Китай, – это каллиграфия (ну, и кухня, разумеется): «Барт без ума от каллиграфии, несколько образцов которой он себе раздобыл» [102]. О травянистой скорописи Мао Цзэдуна он пишет у себя в дневнике: «В высшей степени элегантно, нетерпеливая и воздушная скоропись» [103].

Так называемый «поздний» Барт – автор «искусствоведческих» очерков о Сае Твомбли и Андре Массоне, большой любитель работ Анри Мишо и Джексона Поллока. Все они так или иначе испытали на себе влияние ориентальной каллиграфии и/или сами повлияли на облик современного ориентального письма. Графические и живописные опыты самого Барта (в том числе его практика «асемического письма») [104] характеризуются Т. Самойо следующим образом: «Его рисунки в подавляющем большинстве остаются абстракциями, переплетением мелких оборванных кривых, линий, точек в различных комбинациях»; «Барт остается подражателем, работающим в стиле произведений, которые сам любит, а это в основном абстрактный экспрессионизм» [105]. Но если в западной традиции «подражательность» означает «вторичность», что автоматически лишает изображение ценности, то на Востоке творчество, искусство письма и подражание (копия, имитация, подделка, плагиат) – практически синонимы.

Ключевым оператором в ИЗ является trait (traits) – черта (черты), слово, «графическое и лингвистическое одновременно». Оглавление ИЗ – перечень такого рода черт (trait), в которых автору дает себя видеть / читать Япония, и одновременно способ его собственного каталогизирования посредством граф (trait). Trait структурна и феноменальна, она одновременно то, что (описывается, мыслится, наблюдается, читается) и то, чем. В Ролан Барт о Ролане Барте trait займет место в ряду других бартезианских амфиболий – «драгоценно двусмысленных слов», каждое из которых «в одной и той же фразе в одно и то же время означает две разных вещи и мы пользуемся одним смыслом через посредство другого» [106]. Курс лекций Как жить вместе (1976‒1977) также состоит из тридцати traits (граф, черт, фигур) [107] совместности. Графы здесь и орудия классификации (как всегда, алфавитной, беспорядочной), и сами несущие конструкции макета «Жизни-вместе», графики-чертежи архитектурных решений сосуществования. Каждая из граф (trait) в Как жить вместе представляет собой нишу (полку в общем стеллаже, как поясняет Барт слушателям), в которой «надкушена», приоткрыта, слегка опробована та или иная «трактовка» (traiter – трактовать) жизни-вместе. Тридцать граф, прочерченных Бартом, потенциально образуют новые графы, новые рецепты проб и вкушения совместности. Вкушение, в свою очередь, также и когнитивно и феноменально, что Барт подчеркивает графически: saveur ~ savoir [108].

Однако trait, l’unique trait в текстуальности ИЗ, имеет непосредственную связь с ориентальной практикой письма. В дальневосточной практике письма черта (линия, штрих, след стилуса/кисти…) существует в двух смыслах в соответствии с двумя видами деятельности: резьба (гравировка) и собственно письмо кистью.