IMPERIUM

Насколько я мог видеть, они залили в глотку одной из высохших мумий принесённое зелье. Не знаю, что это за штука, но, когда её проносили мимо, у меня кровь едва не закипела, с такой силой побежав по венам, что на секунду в глазах потемнело. Я почти физически чувствовал, как она покидала сосуд, немного испаряясь на воздухе. Хорошо, что Уга была рядом, и животный страх отступил, забившись в самый дальний угол сознания.

Главный в компании детей Берра усадил мумию в саркофаге. Надрезал палец и провел кровавую линию по её лбу. И древний Император открыл глаза, которые постепенно наливались кровью, от чего стало очень жутко.

– Владыка, Вы меня слышите? Можете говорить?

Подбородок Императора дернулся, немного приоткрывая рот. Оттуда донесся хрип и потянуло холодом.

– Что за… дрянную кровь вы… принесли? – послышался голос, наполненный болью и злобой. – В ней нет силы…

– Курр, бесполезный сын, ты нашёл кровь владыки?

– Крови нет, – тот смешно развел длинными руками.

– Ты же говорил, что она здесь?

– Была. Теперь нету. Кто-то забрал.

– Ты не мог сказать раньше? – проревел старший. – Я оторву твою голову и набью её шерстью яков, чтобы заполнить пустоту!

– Есть вкусная кровь оборотня, – как бы говоря, что не всё так плохо, напомнил мелкий. – И ещё кровь человека, тоже вкусная. Владыка быстро восстановит силы.

Владыка же тихо взвыл, борясь с нарастающей болью. Он пытался им сказать, что моей крови вполне достаточно, чтобы хоть немного утолить его жажду. И, похоже, старший понял это, но в этот момент что-то с тяжёлым металлическим стуком упало рядом с ними и проехало по каменному полу, уткнувшись в саркофаг. Это был металлический ошейник, сковывающий мою шею. В том месте, где глава культа Кровавой луны касался его, металл рассыпался, превратившись в острый ржавый песок. Дети Берра разом посмотрели на меня. Держа в одной руке символ веры Зиралла, второй я потирал шею.

– И снова здравствуйте, – широко улыбнулся я.

В этот момент что-то неуловимое, блеснувшее серебряным светом, выскочило из живота глуповатого Курра. Изогнувшись, тонкая струна вонзилась ему в грудь, чтобы через мгновение выскочить из шеи. Подхваченный струной, Курр заверещал и заревел одновременно. Огромная сила подняла его в воздух и бросила в проход, ведущий в большой зал. При этом, не переставая двигаться, струна настигла самого здорового из монстров, проткнув ему ногу и не дав отскочить в сторону. Могущественных существ, словно бабочек на рыболовной леске, подбросило вверх, ударяя о потолок с такой силой, что сверху посыпался песок и крошки камня. Третьего монстра струна поймала в воздухе. Не успела проткнуть, а лишь ударила, задев краем. Но удар оказался такой, что несчастного отбросило к противоположной стене. Не дожидаясь, пока он придёт в себя, струна метнулась к нему, насаживая на себя третье тело. При этом, удлиняясь, серебряная струна била о камни узкого прохода, о пол и стены, и потолок, кроша камень, как будто он был сделан из обычного песка. Несколько секунд, и стена между помещениями начала разваливаться на куски. Грохот и шум стояли такие, словно мы находились на склоне горы во время камнепада. А поднявшаяся пыль не дала мне возможности разглядеть последнего из монстров. Одна из петель струны задела оставленную лампу, и в помещении на секунду расцвёл огненный цветок, чтобы погрузить комнату во мрак.

Что-то тяжёлое ударило меня в спину, бросая удачно в проход между помещениями. Я врезался спиной в один из каменный саркофагов, сломав не только его, но и пару рёбер. Уловив намерение оторвать мне ногу, я направил туда струну, но не попал. Сильная рука ухватила меня за лодыжку и швырнула через всю комнату. Во второй раз я сломал какой-то деревянный шкаф, который засыпал меня обломками и книгами. Два заклинания исцеления не дали мне потерять сознание от удара и даже с хрустом вправили плечо. А заклинание усиления, которое придумал Лехаль, позволило быстрее оценить обстановку и немного подумать. В темноте, светящейся нитью, я мог видеть бьющуюся в конвульсиях струну. Она по-прежнему крушила импровизированный склеп. На моём запястье осталась только петля, стягивающая его так, что кисть начала неметь.