Империус (СИ)

— Что-то плохое случилось этим летом? — Паркинсон выглядела так, словно на самом деле не хотела знать, но не могла не спросить, не из любопытства, а потому что должна; голос у неё был тихий и неуверенный. Он вполне мог сделать вид, что не понял, и отшутиться, мол, вырос, мозгов прибавилось, но какого чёрта? Вместо этого Спайк молча закатал рукав мантии на левой руке. Дружба ведь предполагает максимально возможную степень откровенности, так? Если она останется с ним даже после этого, о лучшем друге нельзя и мечтать.

Глаза Паркинсон расширились от ужаса, лицо побледнело до прозрачности; она зажала рот рукой, но у неё всё равно вырвался полузадушенный вскрик.

— Раньше я думал, что хочу этого, да и выбора у меня особо не было.

— Он страшный человек, Драко. Страшный, — прошептала она срывающимся голосом, её била крупная дрожь. — Ты просто не представляешь, насколько страшный.

— Страшный, — согласно кивнул Спайк, который очень даже представлял, уж получше многих, — но он уже не человек. Пойдём.

— К-куда? — Паркинсон боязливо сжалась, точно её собрались убивать. Может, он совершил глупость, но лучше пусть так, лучше узнать сразу, чем получить предательство в неожиданный момент. С него хватило прошлого печального опыта.

— К мадам Помфри, милая, за успокоительным, — пояснил Спайк со вздохом. — На тебе лица нет, какие уж тут занятия.

Когда он протянул ей руку, она вздрогнула и машинально чуть отступила, но всё же пересилила себя и уцепилась за его локоть. До больничного крыла он её почти нёс.

Нужное зелье им выдали без вопросов. Одного взгляда хватило мадам Помфри, чтобы поставить диагноз: нервное потрясение.

— Бедняжка, — сочувственно прошептала она, когда усаженная на одну из коек Паркинсон допила успокоительное и задремала, откинувшись на подушки, и посмотрела на Спайка. — Кто?

— Что — кто? — не понял он.

— Кто у неё умер? — пояснила мадам Помфри. — Или пропал? Уже третья ученица в таком состоянии с начала года, а вот мальчики не идут, всё в себе держат. И это на второй только день! Что же будет дальше…

— Друг, — голос Спайка невольно дрогнул.

— Понятно, — она горько вздохнула и покачала головой. — Ей надо часа два-три поспать.

— Я подожду.

— Идите-ка вы лучше на занятия, мистер Малфой.

— У меня свободный урок, — соврал он. — И потом, кто-то должен её проводить. Не сидеть же мне в коридоре под дверью.

— Да? — мадам Помфри недоверчиво вскинула бровь.

— Конечно, — Спайк пожал плечами. — Иначе Паркинсон привёл бы другой свободный ученик.

Она не меньше минуты буравила его недоверчивым взглядом, но такие приёмы перестали на него действовать больше сотни лет назад.

— Хм, ладно, — мадам Помфри неожиданно тепло улыбнулась, — её действительно сейчас лучше не оставлять одну, но только не шуми, а иначе мне придётся тебя выставить.

— Спасибо.

Она даже выделила ему стул, на котором он и провёл следующие несколько часов, задаваясь вопросом, что скажет ему Паркинсон, когда проснётся, но она не сказала ничего: просто лежала и смотрела с непонятным выражением лица.

— Прости меня, — не выдержал Спайк. — Не надо было тебя в это втягивать.

— Так странно, — она приподнялась. — Впервые слышу, чтобы ты извинялся.

— Ну, я виноват, что довёл тебя до такого состояния. После родителей у меня в этом мире нет никого ближе, — он на секунду отвёл взгляд. Ведь Дру осталась в другом.

— Ты рад? — Паркинсон отчётливо посмотрела на его левую руку, потом пытливо вгляделась в глаза.

— Нет.

— Это хорошо. Мы что-нибудь придумаем, — она села, протянула ладонь и крепко сжала его пальцы, криво улыбнулась, и Спайка немного отпустило владевшее им напряжение.

— Обязательно.

— Наверное, мне тоже надо извиниться, — вдруг сказала Паркинсон с истерическим смешком. — Ты ведь почти прямым текстом намекал, но мне просто в голову не могло прийти, что всё зашло настолько далеко. Если честно, я думала, что ты, ну, немного преувеличиваешь, понимаешь?

— Дай-ка подумать, — усмехнулся Спайк в ответ. — Выпендриваться — это совершенно не в моём стиле. Как ты могла!

Они дружно расхохотались, всё ещё немного нервно, но с этим смехом пропали остатки натянутости, возникшей между ними в том пустом классе.

Идиллию прервало появление мадам Помфри.

— Я же просила не шуметь! — воскликнула она.

Какой в этом смысл, раз Паркинсон уже проснулась, а других пациентов, которым они могли помешать, не наблюдалось, Спайк не понял, но на всякий случай принял виноватый вид.

Его всё-таки выставили за дверь, как и было обещано, а через несколько минут вышла и Паркинсон.

— Скоро обед, — она непринуждённо уцепилась за локоть Спайка. — Мадам Помфри велела мне хорошенько перекусить, даже если не хочется.

— А тебе не хочется? Можем сразу пойти в подземелья.

— Я бы лучше ещё поспала, но Макгонагалл не Флитвик, — Паркинсон страдальчески скривилась. — Мне и так удалось попасть к ней на продвинутый курс чудом, не иначе. Не хочу лишний раз её раздражать.

— Тогда в Большой зал, — решил Спайк.

Несколько минут они шли молча, но видно было, что Паркинсон хочет сказать что-то ещё.