Империус (СИ)

— Малфой пригласил Грейнджер в Хогсмид, а она устроила скандал, — тут же сдала Гермиону какая-то рейвенкловская младшекурсница, посмотрев при этом так, что сразу стало понятно: нанесённую сиятельному и очаровательному мистеру Малфою «обиду» она приняла близко к сердцу и на Гермиону очень сердита. Беглый взгляд в толпу подтвердил, что девчушка в своих чувствах не одинока, и от мести женскую половину школы удерживает только присутствие учителей. Никто из них не понимал, что на самом деле Малфой просто издевался, и это в лучшем случае. А в худшем она — если согласится — в Хогвартс просто не вернётся, зато Волдеморт узнает о Гарри всё, что знает Гермиона. Её-то окклюменции никто не обучал. На секунду это представилось так ярко, что ей пришлось одёрнуть себя. Да уж, подозрительность Гарри слишком заразна, разве Тонкс не говорила им на перроне, что Хогсмид теперь патрулируют авроры?

— Это правда? — сурово поджала губы Макгонагалл, обращаясь к Малфою. Похоже, у его обаяния всё же были пределы, или она просто слишком хорошо знала Гермиону, чтобы поверить в истерику на пустом месте.

— Я просто неудачно выбрал время и место для общения с мисс Грейнджер, профессор, и нас неправильно поняли, — Малфой виновато улыбнулся. — Но вы же знаете: она так поглощена учёбой, что на праздные разговоры почти нет времени.

— Да, мисс Грейнджер очень старательная и одарённая девочка, — тут же смягчилась Макгонагалл и посмотрела на Гермиону с привычным горделивым одобрением, но Снейп её настроения не разделял — от выражения его лица скисло, наверное, всё молоко в Шотландии.

— Мистер Малфой, в мой кабинет, — холодно приказал он.

— Да, сэр, — кивнул тот и успел открыть дверь перед собиравшейся тихо ускользнуть Гермионой.

— Благодарю, — процедила она сквозь зубы и унеслась по коридору, словно за ней гналась стая диких и очень голодных гиппогрифов, а в спину дул ураганный ветер на все двенадцать по Бофорту.*

В библиотеку Гермиона не пошла из опасения сделать с Малфоем то, о чём потом пожалеет, пусть только даст повод — в её состоянии за предлог сошёл бы даже взгляд искоса, — но и в спальне она не нашла желанного покоя.

— Ах, он такая лапочка, — вклинился в её мысли восторженный щебет Лаванды. Гермиона могла поставить коллекционное издание «Истории Хогвартса» против сломанного пера, что знала, о ком шла речь.

— Просто симпампушка, — хихикнула Парвати.

— Да чёрт возьми, сколько можно? — не выдержала Гермиона.

— А тебе какое дело? — преувеличенно удивилась Лаванда. — Ты же ему отказала, значит, он тебе не нравится, так что мы можем обсуждать его столько, сколько захотим.

В голове не укладывалось, что Малфой мог быть действительно кому-то симпатичен — помимо, конечно, Паркинсон, — а в особенности этим двум привередам, в первую очередь оценивающим внешность. Он же тощий, что скелет из анатомического театра, в который её как-то водили родители; к тому же маленького роста, едва ли выше даже Гермионы, а она с трудом доставала своим статным, но пустоголовым красавицам-соседкам макушкой до груди. Правда, лицо у него было с тонкими, даже изящными чертами, но слишком нежным и смазливым для парня. Подумалось вдруг: а жаль, что Малфой родился не девочкой, какая была бы куколка, куда там задаваке Гринграсс.

— Я просто не могу понять, чем он вам так приглянулся, — честно призналась Гермиона. — Не внешностью же.

— Ну, внешностью, конечно, тоже. Чистый ангелок, если в глаза не смотреть, — с внезапной проницательностью заметила Лаванда, — но появилось в нём что-то такое в этом году, новое и…

Угу, на «Импе» начинается, на «риус» заканчивается, но говорить это вслух не стоило.

— Настоящее, — мечтательно подсказала Парвати. — Раньше Малфой был папенькин сынок с претензиями и ничего из себя не представлял, а сейчас он возмужал, стал другим: серьёзным и интересным.

— И обращает внимание на что-то ещё, кроме квиддича. А какие манеры!

— Вы вообще себя слышите? — поинтересовалась Гермиона, не скрывая скепсиса. — Взрослый? Серьёзный? Манеры?! Да он же просто издевается и заодно навязчиво втирается в доверие, раз уж его папочка облажался и угодил в Азкабан, вот и всё! А вы и рады уши развесить: ах, Драко Малфой мне улыбнулся, ах, Драко Малфой похвалил мою причёску, ах, Драко Малфой, Драко Малфой, Драко Малфой! — под конец она уже кричала во весь голос, хоть отчасти желая выплеснуть накопившееся за последнее время и тщательно сдерживаемое раздражение.

— Ого, — Лаванда выглядела шокированной, даже рот приоткрылся от удивления. — Вот это страсть…

Выглядела она до того потешно, что Гермиона хмыкнула и почти мирно поправила:

— Это не страсть, это ненависть.