Имперская гвардия: Омнибус

Когда мы приблизились к городу, тёмно-оранжевый туман — миазма, как называл его Исаия — стал гуще. Он собирался в низменностях, таких как воронки от бомб, или в подбитых транспортах вдоль обочин, и цеплялся за лодыжки тонкими щупальцами. Туман пах медью, глаза из-за него начали слезиться и наливаться кровью. Горло разбухло изнутри и стало тяжело глотать. У трёх солдат пошла кровь из носа, а остальные иногда кашляли. Хуже всего, что сильно упала видимость.

Мы подошли к внешней защитной стене. Огромные куски камнебетона упали с её вершины или отвалились от облицовки. Шоссе опускалось в широкий туннель, заполненный вихрями газа. Мы начали спускаться под стену. Четверо солдат зажгли флаеры, омыв туннель колеблющимся оранжевым светом и призрачными тенями. КПП стояли пустыми, брошенные огневые позиции заржавели — отличное место для засады и, разумеется, спустя несколько секунд мы столкнулись с первой ловушкой.

Она оказалось тем, что мы кадианцы называли УЯ — ударным ядром — и представляла собой немногим больше, чем лист пластали на земле. Под ним находилась канистра, плотно забитая взрывчаткой. Если бы “Интегума” наехал бы на ловушку, то сработал бы взрыватель и лист пластали врезался бы снизу в танк на скорости в несколько раз превышавшей скорость звука. Сержант Инграм, человек с сами крепкими нервами, которого я знал, обезвредил устройство и на всякий случай убрал канистру в рюкзак.

Дорога пошла вверх, и мы появились с другой стороны стены. Ветер исчез и пошёл небольшой снег, испачканный мерзкими зелёными миазмами. Перед нами лежало открытое пространство с брошенными транспортами и рощицей увядших деревьев. Мы аккуратно шли между машинами, высматривая нажимные мины или растяжки. “Интегума” появился из туннеля и покатился вперёд, заодно громко раздавив гусеницами десяток машин.

Я протёр сухие глаза. — Знаете, сначала я был вне себя от радости при мысли, что у нас есть танк — верный Терре танк — но это смешно.

— Каждая несчастная душа в городе услышит наше приближение за несколько миль, — ответил Инграм.

Я был полностью согласен. “Лэндрейдер” был очень мощным оружием, но он также приманивал огонь. Придётся увеличить дистанцию, но и не оставить танк совсем один.

Хотя я не испытывал желания разделять наши и так малочисленные силы, я приказал Инграму взять половину рядовых и сформировать разведгруппу. В неё отобрали самых быстрых солдат, и я удостоверился, что они пойдёт налегке, оставив лишний груз нам.

Я развернул нарисованную от руки карту и разгладил на капоте машины. Инграм и я изучали её несколько минут, пальцами проводя пути по лабиринту улиц. Мы рассмотрели несколько вариантов, пока не выбрали основной маршрут. Инграм взял бумагу и ушёл с разведчиками.

Мы медленно продвигались к собору в центре Риклора, а оранжевый туман становился всё хуже. Обрушившиеся здания и кучи обломков появлялись прямо перед нами и исчезали в небытие, как только мы проходили мимо. Мы видели не дальше чем на полдома в любом направлении. Едва ли ни единственными звуками были наши шаги, когда мы пробивались сквозь растущие сугробы, и далёкий гул двигателя “Интегумы”. Иногда тишину нарушали резкий визг или скрежет металла о металл, но мы ни разу не обнаружили источник звука.

Мы проходили мимо разбитой витрины, когда услышали хруст стекла и ботинок о камни. Все гвардейцы вскинули лазганы, а я достал пистолет. Из-за угла показался один из разведчиков. Увидев направленное на него оружие, он резко остановился. С широко раскрытыми глазами и тяжело дыша, он махнул рукой, указывая на что-то на соседней улице.

Я понял сразу. Зажёг флаер и бросил на перекрёстке, показывая космическим десантникам, куда мы свернули, затем махнул разведчику. — Веди, — сказал я.

Он повёл нас за угол по узкой боковой улочке. Когда она вывела нас на круглую площадь, он остановился, опираясь руками в колени и тяжело дыша. Рядом стояли остальные разведчики. Их лица были бледны.

— Мы решили, вам стоит увидеть это, сэр, — сказал один из них.

В центре площади возвышалась трёхметровая колонна с каннелюрами, на которой когда-то стояла статуя давно умершего имперского аристократа. Она теперь валялась на улице лицом вниз, полузасыпанная снегом. На её месте кто-то или что-то сложил пирамиду из трупов. В куче я мог различить мужчин и женщин, молодых и старых, темнокожих и светлых. Некогда граждане Риклора, верные слуги Империума они стали гротескным памятником злу. Их руки, ноги и тела соединялись замороженной кровью из тысяч ран. Багровые сосульки свисали до самой земли, сливаясь с лужами. Но это было ещё не самым худшим.

— Они… у них нет… Где головы? — наконец сумел сказать я.

— Их здесь нет, сэр, — ответил сержант Инграм сквозь зубы. — Мы искали.

Ланц начал тихо молиться, чтобы Император забрал души несчастных под Свою опеку. Несколько солдат последовали его примеру.

— Велес, — произнёс я, всё ещё продолжая смотреть на мерзкое зрелище, — что это, по-твоему, значит?