Имперская гвардия: Омнибус

Аль’Каган открыл глаза. Обернут он был в толстый меховой плащ. Два молодых всадника подхватили его, как сетью, и сейчас везли меж своих лошадей.

— Вы с нами, досточтимый командир! — крикнул молодой всадник с заплетенными косами.

— Коня! Мне нужен быстрый конь. Мы должны уничтожить их пушки, — прохрипел Аль’Каган.

— Великий командир…

— Я знаю, что ранен. У меня пробита грудь, и мои жизненные соки питают землю. Если мы прекратим бой, то проиграем, и мое имя будет обесчещено. Лучше умереть, чем жить без чести.

Еще десяток конных присоединился к ним, некоторые везли с собой товарищей.

— Собрать копья! И дайте мне коня! — крикнул Аль’Каган.

Один атиллец спешился, пока остальные пустились кругами, свешиваясь с седел и подхватывая оставшиеся копья погибших всадников. Копья валялись, как хворост, по всему полю боя, словно приглашая глупцов рискнуть и пройтись по взрывчатым наконечникам.

Аль’Каган с трудом взобрался в седло. Открытая рана в груди походила на дыхательное отверстие, выплескивая кровь и боль.

— Сын Атиллы, — обратился Аль’Каган к всаднику, уступившему ему коня, — сядь позади меня. Возьми свои клановые кисти и крепко зажми мою рану.

Всадник крепко обхватил Аль’Кагана руками. Кровотечение остановилось.

— Моя жизнь в твоих руках. В буквальном смысле. — Аль’Каган кашлянул, чувствуя, как слабеет поток крови.

На этот раз боевых кличей не было. Сейчас действия говорили громче, чем любая труба. Аль’Каган пришпорил нового скакуна, посылая его вперед, молодой воин за спиной зажимал его рану и держал несколько копий. Оставшиеся всадники последовали его примеру, их скакуны догоняли коня старого командира. Конница разошлась с безмолвной синхронностью, выстраиваясь линией. Цепь всадников, числом в тридцать, взметнув комья земли, ринулась на врага.

— Копья готовь! — скомандовал Аль’Каган. Пушки были все ближе. Они оказались крупнее, чем он ожидал. Гигантские стволы, задранные к небу, казалось, сейчас черкнут по пухлым животам облаков. Гаубицы с казенниками, чернеющими словно пасть варпа, скалились словно демоны. Эти машины были готовы выплюнуть свой смертоносный груз на достойных служителей Императора.

На скаку атилльцы перекладывали копья из руки в руку с паучьей ловкостью. У каждого копий было вдвое обычного. Космодесантники Хаоса со своими культистами заметили диких всадников. Они бросились, пригибаясь к земле, за редкие укрытия, которые торчали из земли, словно вывороченные края воронок.

— Держать ровно! — крикнул Аль’Каган. Воздух выходил у него одновременно изо рта и из раны. Голова кружилась от нехватки кислорода в крови.

Залп лазерного огня и свинца хлестнул по цепи всадников. Взрывы мин и гранат рванули землю.

— Давай! — крикнул Аль’Каган. По его сигналу, каждый всадник легко скользнул в сторону, распластавшись по правому боку лошади. Некоторых коней ранило, несколько упали, но остальные продолжали бег.

— За Атиллу! — закричал один из воинов, когда кавалерия взметнулась в воздух и перескочила через линию врагов. Не обращая внимания на противника, всадники пришпорили лошадей. От грохота копыт гудела земля. Пот и кровь текли с лошадей и людей, оставляя тонкие красные следы на искрящейся жаре. Всадники опустили копья. Расчеты, все еще пытающиеся зарядить орудия, схватились за оружие. Атилльцы испустили единый боевой клич — двадцать голосов прозвучали словно сотня.

Копья со взрывными наконечниками нашли свою цель. Толстые броневые плиты срывало от машин, из корпусов, словно из вспоротых животов, вываливалась проводка. Череда взрывов, словно треск связки петард, покатилась по полю боя. Сверху сыпались градом подброшенные в воздух снаряды. Аль’Каган метал гранату за гранатой в штабели уложенных боеприпасов. Тыл армии Хаоса поглотило очищающее пламя. Горящие траки и куски металла еще падали на землю, когда атилльцы принялись рубить убегающих.

* * *

Аль’Каган провел руками по груди. Рана зажила хорошо. Остался впечатляющий шрам, самый большой на истерзанной сражениями груди. Тихие звуки линейного крейсера наполняли помещение. Прозрачные пластальные окна, словно пустые глаза мертвеца, уставились на звезды. Аль’Каган остановил взгляд на яркой голубой туманности, переливающейся молниями и языками пламени. Убаюкивающий гул двигателей звездолета и блистающее зрелище перед глазами почти вызвали у Аль’Кагана желание остаться в глубоком космосе. Почти.

Он опустил глаза на большого Имперского орла, висящего на груди на золотой цепочке. Он ощущал его тяжесть даже сквозь слои меха и грубой ткани. Остальные свои награды и медали Аль’Каган носил на плаще. Сейчас они казались блестящими металлическими блохами, присосавшимися к шкуре. Аль’Каган принялся изучать в окне свое отражение: широкая, отороченная мехом, степняцкая шапка, единственный глаз дикого воина, длинные заплетенные волосы. Он с трудом мог отличить собственные черные пряди от гривы снежного барса, которую носил поверх мехового плаща. И то, и другое вытерлось от старости и потемнело от тысяч кровяных пятен.

— Командир! — раздался голос за спиной.