Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.)

Не будет преувеличением утверждение о том, что сформированная либеральными политиками в середине XIX в. идея империи способствовала развитию движения за имперскую интеграцию в конце века. Отказ Англии от односторонней авторитарной политики, реальное увеличение самостоятельности переселенческих колоний заложили прочную основу для дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества между метрополией и доминионами. Даже в разгар дискуссий об имперской интеграции на рубеже XIX–XX вв. самые упорные консолидационисты не оспаривали либеральные принципы, заложенные в основу политической системы государств «белой империи». Благодаря принятию либеральных идей самоуправления и невмешательства во внутренние дела своих доминионов Англия смогла заручиться поддержкой этих сообществ в конце XIX в., провести в 1920—1930-х гг. трансформацию Британской империи в Содружество Наций.

Начало новому этапу в развитии имперской идеи положил период так называемой «имперской паники» 1869–1871 гг. «Паника» была спровоцирована действиями министра колоний либерального правительства 1868–1874 гг. лорда Гренвилла, форсировавшего вывод английских войск из Новой Зеландии в разгар восстания местного племени маори. Протесты против этого решения выражались как в виде публикаций в периодической печати, так и в проведении серии митингов и собраний противников правительственной политики. В обеих палатах британского парламента вносились запросы о намерениях правительства, в которых выражалось беспокойство по поводу общего направления развития колониальной политики. Члены палаты лордов 14 февраля 1870 г. потребовали у правительства отказаться от политики «расчленения империи», если таковая была официально принята[248]. Представители колоний настаивали также на проведении в Лондоне конференции для обсуждения изменений в имперских отношениях. Эту идею активно поддерживало Королевское колониальное общество (с 1870 г. – Имперский колониальный институт), основанное 26 июня 1868 г. Пожалуй, впервые в истории викторианской Англии колониальное общество поставило цель распространения имперской идеи. Его члены обязались способствовать консолидации «различных сообществ и интересов, в настоящее время беспорядочных и хаотических, которые и составляют Британскую империю»[249].

Правительство вынуждено было пойти на ряд уступок и всячески отрицать свое стремление начать процесс дезинтеграции. Хотя «имперская паника» оказалась лишь кратковременным подъемом общественного энтузиазма, она продемонстрировала глубину так называемого «имперского инстинкта» англичан. Именно в 1860-х гг. новое звучание получила идея имперской федерации, политического объединения самоуправляющихся государств Британской империи. Символично, что в данный период на суд британской публики были предоставлены два фундаментальных труда, в которых судьба империи рассматривалась с диаметрально противоположных позиций. Либеральный оксфордский историк Г. Смит в труде «Империя» заявлял об отсутствии каких-либо предпосылок экономического, политического или социального характера для дальнейшего сохранения империи. С другой стороны, используя факты, собранные во время путешествия по империи, радикальный политик Ч. Дилк в произведении «Великая Британия» нарисовал свою картину «белой империи» – динамично развивавшихся обществ, родственных Англии по крови, языку и демократическим институтам. Именно Ч. Дилк вновь обратился к идее имперской федерации, однако, призвал не форсировать формальное объединение, а укреплять уже существовавшие духовные связи между ветвями англо-аксонской расы.

Мощный стимул для распространения идеи имперской федерации имело издание курса лекций профессора истории Дж. Сили, вышедшее в августе 1883 г. и переиздававшееся практически каждый год. Сили фактически отождествил Англию и переселенческие колонии, англичан и родственные им нации за океаном, считая Британскую империю «расширением английской национальности»[250]. По мнению Сили, имперская федерация уже существовала, поскольку культурные и языковые особенности, нравы и традиции в разных странах «белой империи» весьма мало различались. На очереди стояло лишь закрепление формальных политических связей между различными ветвями британской расы.