Имперская жена

— Еще ничего не рухнуло. Не драматизируйте, — в ее голосе слышался металл, ни следа глубокой былой томности. Она посмотрела на меня, будто воткнула ножи: — Вы уверены, отец? В том, что она законная жена?

Тот даже фыркнул:

— Ни малейшего сомнения.

Казалось, она просто не желала верить:

— Безродное чучело из какой-то там дыры — имперская жена?

Опир Мателлин как-то обреченно кивнул, будто находился в трансе:

— Ее и не особо жалко… За ней нет дома… Но… — он посмотрел на дочь, и я увидела в его лице полнейшую растерянность, — ведь это надо очень хорошо знать… Понимать… Чтобы настолько тонко сыграть… Чтобы не возникло ни единого подозрения… Эта возня…

Ирия замерла, глядя на него. Было ясно, что она не понимает, что имел в виду ее отец. Кажется, он сам не до конца понимал…

Все время разговора я едва заметно продвигалась к двери, но сейчас уже уперлась в стену, и отступать дальше было некуда. За дверью, в прихожей сепары, наверняка ждали рабы и та тетка.

Ирия вновь посмотрела на меня, неспешно приближаясь:

— Говори ты! Ты — жена Рэя Тенала?

Терять мне уже было нечего. Скрывать — тоже. Я выпрямилась:

— Да. Законная жена. Наш брак устроен самим Императором.

Опир Мателлин поднял голову, и я увидела, как его лицо побелело. Он резко поднялся и вышел, прошелестев мантией прямо мимо меня. Он давал какие-то указания за стеной, но я не вслушивалась — все внимание было приковано к Ирие. Она надвигалась с легкой улыбкой. Вкрадчиво, мягко. И весь ее вид просто вопил об опасности. Я отступала вдоль стены, но остановилась у дверного проема — это было бессмысленно. Один ее приказ — и рабы попросту скрутят меня.

Ирия остановилась в паре шагов:

— Знаешь, гербовые знаки остаются даже на обгоревшем трупе. Даже если от лица ничего не осталось… А когда их нет… вот и гадай по обезображенному лицу.

Она резко занесла руку, и я заметила, как что-то блеснуло. Наверное, я уже привыкла ждать опасность. Я тут же отшатнулась, пригнулась, и в стену, там, где только что была моя голова, с шипением ударилась струя. Ирия ухватила меня за волосы, стараясь поднять. Маленький флакон, который она зажимала в пальцах, оказался в нескольких сантиметрах от моего лица. Едкий запах красноречиво говорил о том, что внутри какая-то химия. Она для верности все еще держала меня за волосы, а я пыталась отвести ее руку, перенаправить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Резкий окрик Опира заставил ее вздрогнуть. Хватка на мгновение ослабла, и этого хватило, чтобы я смогла вывернуть ее руку. Тут же раздался душераздирающий визг. Струя била прямо в ее лицо. Она выронила флакон, осела на пол. Нашарила подол своего платья и принялась лихорадочно вытираться, захлебываясь рыданиями. А я остолбенела и просто смотрела на нее. Когда Ирия отняла руки, вместо ее прекрасного белого лица я увидела вспухшие красные волдыри. Ее было невозможно узнать, лишь чистые холодные глаза лихорадочно сверкали. Но мне было не жаль.

Я повернула голову и заметила, что ее отец смотрит так же безмолвно и безучастно. Казалось, он тоже не сожалел. Он лишь молча кивнул рабам за спиной, меня взяли под руки и поволокли в прихожую. Я посмотрела в его лицо:

— Куда вы меня ведете?

Он какое-то время пристально смотрел на меня, но не ответил. Мы вышли из сепары в узкий коридор с траволатором. Совсем такой же, каким вел меня тогда Рэй. Опир Мателин, вопреки всем правилам, шел позади, за спинами рабов. Я попыталась обернуться:

— Позвольте мне уехать. Куда угодно. Вы больше не услышите обо мне. Клянусь!

Он молчал. Я снова и снова бормотала одно и то же, пытаясь разговорить его, но все это было бесполезно. Коридор закончился, и мы вышли в какое-то помещение-перекресток. Сплошные двери, за которыми наверняка скрывались такие же коридоры. Вверх, вниз. Снова коридоры, снова переходы. Я почти висела в руках рабов, потому что меня мутило от бесконечного движения. Я прикрывала глаза, сглатывала, мечтая лишь о глотке сиоловой воды.

Наконец, мы вышли на парковку. Здесь дышалось свободнее, но это было слабым утешением. Я увидела зарытый корвет и похолодела от ужаса — он отвезет меня туда, где все закончится… Я вновь попыталась обратиться к Опиру Мателлину, но он отмахнулся, вышел вперед, и я увидела знакомое жирное брюхо и крутые локоны.

Марк широко улыбнулся, поклонился своего господину. Сальные глазки остро метнулись на меня. Он разогнулся:

— Ваше сиятельство…

Опир смотрел на него сверху вниз, поджав губы:

— Все готово?

— В лучшем виде, ваше сиятельство. Разве может быть иначе?

Тот кивнул:

— О предосторожностях все знаешь. И чтобы ни единого прокола, Марк. Ни единого.

Толстяк вновь согнулся:

— Вы можете мне всецело доверять, ваше сиятельство. Вам не найти человека преданнее.

Опир вновь кивнул рабам, и меня потащили к корвету. Я упиралась, все еще пыталась умолять, но меня никто не слушал. Меня втолкнули в черное нутро, и тут же рот закрыла чужая горячая ладонь. Я беспомощно билась несколько мгновений, но тут же услышала шепот у самого уха:

— Сейя, это я.