Имперские войны

Карафрактарии Коршунова на баловство не отвлекались. Даже неопытный Коршунов угадывал разницу между ними и более опытными конниками-армянами. Так отличаются легионеры-первогодки от ветеранов. Вроде бы в одном строю стоят, с одинаковым оружием… А всё равно заметно.

«Строй! Держать строй!» – захотелось заорать Алексею на кентурионовский манер.

Впрочем, там и без него было кому орать.

Метров четыреста – между конными ратями. Копья – к бою. Дружно и легко – у армян. Самую малость вразнобой – у германцев… И вдруг – бешеный рев! Словно тысяча разъяренных медведей разом выпрыгнули из берлог!

Даже невозмутимый Черепанов подпрыгнул от неожиданности.

Алексей усмехнулся. Это он придумал. Ученья там или не ученья, а боевой клич варваров – это впечатлит даже дружественного противника.

Впечатлил. Строй Меружановых катафрактариев дрогнул… Не то, чтобы смешался, нет, но как-то заколебался. Армянам, может, и по барабану, а вот лошадки заволновались, и всадникам пришлось потратить драгоценные секунды на то, чтобы успокоить животных… Те самые секунды. Непосредственно перед сшибкой. Красиво получилось. Сначала боевой клич ударил, а потом, почти сразу же – копья.

Грохнуло, будто связка гранат взорвалась. На миг всё будто перемешалось…

Однако уже через пару секунд стало понятно: Коршунов выиграл пари. Армяне не опрокинули его новичков-варваров. Ну да, пара-тройка его парней вылетела из седел, но выбывших «меружановцев» было несравненно больше. И выбитых из седла, и сбитых вместе с лошадьми… Впрочем, оба строя сохранили порядок. Прошли друг сквозь друга и начали разворот для новой атаки.

Вот это был важный момент, потому что от точности маневра зависело многое. А точность маневра зависела от выучки.

Нет, не сплоховали германцы. Сомкнулись колено к колену, и четко развернулись двумя крыльями, разошлись и тут же сошлись – снова лицом к противнику.

И опять разгон, медвежий рев, сшибка… И летящие наземь всадники. И опять, в основном, армянские.

В плотном строю уворачиваться трудно. Да и как увернешься, не нарушив строя? А разница в весовых категориях – очень даже существенная. Разика этак в полтора.

Еще один разворот. Лошади, потерявшие всадников… Упавшие, пытающиеся спрятаться под щитами… И лежащие неподвижно…

«Черт! – подумал Коршунов. – А ведь это серьезно! Будут не только раненые… Наверняка и трупы тоже будут!» Поспорили, блин!

Но машину уже не остановить. Третья сшибка. На сей раз армяне попытались сманеврировать. Перестроиться и ударить во фланг. Самую малость не успели. Должно быть, персы-инструкторы сориентировались. А может и сами германцы – все же у варваров умение драться – на генетическом уровне.

Сплошной строй германцев зацепил армян в процессе маневра…

Алексей метнул монету – в наплечник Меружана. Тот обернулся – пальцы вцепились в гриву коня, лицо – будто сведено судорогой.

– Может, довольно?!

В грохоте, реве и диких воплях голос Коршунова потерялся. Меружан скорее угадал, чем услышал… И быстро кивнул.

Алексей двинул коня вправо, хлопнул по колену Мания Митрила, проорал:

– Отбой! Командуй отбой, Скорпион!

Тот будто только и ждал… Гневно взревела буккина. Раз, еще раз… Ее голос подхватили другие трубачи…

К счастью, их услышали. Развернувшаяся для нового захода германская конница придерживала коней, поднимались над головами тяжелые копья…

– А он хорош, твой боковой удар! – Ахвизра, красный, мокрый, хоть выжимай, но невероятно счастливый, подлетел, осадив коня в шаге от Коршунова. – Ах как хорош! Хряп! И – наземь! Как дитенков! Вот так, префект! – Белозубый оскал – Меружану! – Это тебе не овечек пасти!

И не дожидаясь ответа Меружана, потерявшего дар речи от этакого хамства, захохотал весело, салютовал копьем Черепанову и умчался к своей когорте.

– Пожалуй, ты проиграл пари, Меружан, – сквозь зубы, изо всех сил стараясь прятать улыбку, произнес Маний Митрил.

Благородство – это в крови. Маружан гигантским усилием воли задавил разочарование, обиду, гнев… Всё – разом. Выпрямился в седле, чернобородый, горбоносый, гордый красавец, витязь и потомок витязей Меружан величественно поклонился Коршунову, признав поражение.

Алексей не мог не восхититься, поскольку знал: не умение побеждать делает мужчину мужчиной, а умение с достоинством принять поражение.

Глава двадцатая Парфянское царство. Селевкия. «Троянский конь» сирийской работы

Черепанов назвал эту операцию «Троянский конь». Те, кто был в курсе – заценили. Гомер здесь был в большом почете.

Селевкия. Красивый греческий город внутри парфянского царства, город, построенный полководцем Александра Македонского и получивший имя основателя.

Строили город с размахом. И укрепили тоже неплохо. Правда, за последние столетия укреплениям изрядно досталось: город брали парфяне, город брали римляне. Дважды. Рушили стены, дома, святилища…

Но сейчас жители Селевкии встречали римлян с радостью, с распахнутыми воротами. Потому что думать не думали, что перед ними – римляне. У бедолаг даже и мысли не возникло – затвориться.