Имперский раб

Процветание любого государства всегда относительно. Богатая казна согревает первыми тех, кто ее в своих руках держит, а те, кто в нее вносит, всегда отрывают от себя. Сколько оторвут от себя одни и станут в имуществе ближе к невольникам, и насколько сильно станут греться от этого другие, не зависело даже от хана. Сам хан считался с теми и с другими даже когда менял одних и других местами. Все зависело от нужд самой казны…

Ефрем видел эту картину дома, на родине, увидел ее и здесь, казалось, в другом совсем мире. Все чаще стал он задумываться над тем, что же считать благом для государства. «Выходит, что и в России все на самом деле рабы, называются только по-разному… Крестьянин у помещика или у казны есть раб, барин – у царя и у казны, чиновник – у царя и казны, солдат – у царя и казны, а сам царь от армии так зависит, что без дарений всяческих своим воеводам не проживет ни дня….и армия без царя – ничто. Все вместе опять от казны живут. А казна – от того, сколько у кого оторвать сможет. Вот и замкнулся круг… Не лучше и здесь… Но отрывать бывает уже не от чего… Тогда соседи сыщутся, чтобы было кого винить и казну за счет кого пополнить… Неужто круговой этот грабеж и есть суть само государство и благо для него есть казна?..»

Одолевали Ефрема такие мысли, но он гнал их, безбожными считал.

«Бог выше всяких разумений. Он сам есть высший разум. Не может Господь устраивать мир порочным… Это люди видят только то, что легко заметно. Суть божественного не всем открыта… Познание сути его – многотрудное и не всем доступное дело».

Однако то, что Ефрем видел каждый день, снова и снова возвращало его к крамольным рассуждениям. Все чаще задумывался он о справедливом устройстве государства. Ефрем тогда прибегал к помощи муллы Карима, друга ходжи Гафура. Мулла был человек высокой образованности и ума, и по просьбе Гафура помогал Ефрему в познаниях восточных языков при переводах и вообще просвещал его по части обычаев местных народов и ближних стран.

Мулла был совсем не такой, каким его представил Ефрему ходжа Гафур. Деньги, которые выпрашивал мулла у знати, он почти все тратил на помощь бедным и сиротам. Мулла бывал в Китае, Индии, Тибете, Персии, России. В Багдаде он читал древние манускрипты по истории, богословию и медицине. Медицину же он изучал и в Тибете, и в Индии, и в Китае…

В России, в Казани, в Уфе он многое узнал о европейской науке, о православии от просвещенных татарских мулл и русских монахов. Он даже пытался уговорить бухарского аталыка дать ему денег на то, чтобы создать особое медресе. Из детей-сирот он смог бы подготовить хороших чиновников для ханства. По его мнению такие чиновники не были бы связаны многочисленной родней и, значит, уменьшилось бы жуткое казнокрадство. Но, «видно, время для этого еще не пришло», как говорил сам мулла Карим. Карим-ака, так уважительно его называл бухарский правитель, уповал в своих государственных прожектах на будущее и на будущего бухарского хана, которым он, не скрывая, считал не нынешнего мальчика, поставленного на престол аталыком, а сына Данияр-бека, Шах-Мурада или, как называл его в своих донесениях в Россию Ефрем, – Шамрат-бека. Аталыку льстило, что не ошибся он в собственных мечтах о Мураде, любимом из десяти своих сыновей. Но открыто он не опровергал и не подтверждал мыслей муллы.

Старика Карима уважали и боялись. Он же был тверд в своих убеждениях, но не навязчив, добр со всеми, не подобострастен перед сильными… Кариму приглянулся бывший невольник Гафура. Он понял, что Ефрем не обычный человек. Мелькала было мысль, что Ефрем может быть подослан, но ничего особенно значимого для шпионажа в Бухаре мулла не видел. Поэтому воспринял он Ефрема просто как невезучего парня. Привычка муллы Карима принимать участие в судьбах обиженных, помогать людям, особенно одаренным, позволяла Ефрему вызывать иногда муллу на долгие и откровенные беседы.

Как-то Ефрем просил муллу Карима ответить на вопрос – что есть справедливое царство? Карим-ака долго не отвечал, Ефрем ждал с почтением. Наконец старик глубоко вздохнув, сказал:

– Счастливое царство, говоришь?.. В Багдаде я долго изучал древние грамоты и манускрипты. Мало кто помнит и, главное, хочет помнить то, что делалось на свете до нашего прихода в этот мир… Да!.. Когда люди не хотят учиться у своих предков, они становятся мелкими воришками, жадными и быстро глупеют. Верят в то, что есть некое лекарство сразу от всех болезней или ищут некое счастливое царство, где все за них сделано, а им остается только плоды срывать и вкушать. Забыли люди, что Бог изгнал людей из рая для того, чтобы трудились сами. Потому и беды все…

Лет уже с тысячу, наверное, или даже более прошло с той поры, когда в великом городе Багдаде правил шах Кавад. И был у того шаха визирь Маздак. Всякие напасти испытывала тогда Персия: и войны, и мор, и голод случались часто. Но все равно богатой считалась тогда Персия. Казна была полна, и были несметно богаты ее визири и прочие вельможи. Только вот остальные люди умирали от голода.