Имперский союз

Но теперь отставного мичмана мучило любопытство. На заданные им вопросы подполковник Щукин или отмалчивался, или отшучивался – дескать, «есть много на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…». Но эти ответы не удовлетворили настырного моряка. Он попробовал зайти с другой стороны и решил разговорить своего бывшего однокашника лейтенанта Невельского. Но тот лишь развел руками и заявил, что сие государственная тайна, о которой он не может никому рассказать без разрешения на то самого государя. Тяжело вздохнув, Степан Попов прекратил свои расспросы и стал просто наблюдать за тем, что делает подполковник Щукин и его товарищи.

А те отдыхали, любовались бескрайней морской далью и проходившими мимо них торговыми кораблями. «Ласточка» шла по довольно оживленной трассе. Навстречу шхуне часто попадались парусники под флагами самых разных европейских (и не только) стран. Попадались и пароходы. Они были колесными, несли парусное вооружение и нещадно дымили своими длинными трубами.

– Всю жизнь мечтал пройтись по морю под всеми парусами, – вздохнув, сказал подполковник Щукин подошедшему к нему Попову. – Какое это чудесное ощущение – ветер свистит в снастях, плещется вода у форштевня. И не слышно гула двигателей, не чувствуется дрожание палубы под ногами. Лепота…

– Гм, господин Щукин, – удивленно произнес капитан «Ласточки», – неужели вам приходилось путешествовать только на пароходах? Ведь их так мало, и в большинстве своем корабли ходят по морю под парусами. А если они и оборудованы паровой машиной, то пользуются ею лишь при штиле или во время маневров в узкостях и в проливах.

– Это все так, Степан Михайлович, – подполковник с удовольствием подставил свое лицо под набегающий встречный ветер. – Но будущее все же не за парусными кораблями. Вот представьте – встречаются две эскадры противников. Одна из них состоит сплошь из парусных кораблей, другая – из кораблей, оборудованных паровыми двигателями. Которой из них будет легче маневрировать во время боя?

– Конечно, той, – ответил Попов, – у которой корабли с паровым двигателем. Но ходить на дальние расстояния пароходы не смогут – у них быстро закончится уголь, а не в каждом порту его можно купить в достаточном количестве. Зачем же тогда нужна паровая машина, если нечего бросить в топку?

– Резонно, – заметил Щукин, – только поверьте мне, Степан Михайлович, скоро все флоты мира начнут строить пароходы. Надо, чтобы Россия не отстала от других стран и тоже занялась созданием сильного парового военного флота.

Их занимательную беседу нарушила Надежда, которая подбежала к отцу и что-то прошептала ему на ухо. Отставной мичман тактично отвернулся в сторону, чтобы не мешать их разговору. Подполковник между тем, выслушав дочь, нахмурился, о чем-то задумался, а потом, повернувшись к Попову, сказал:

– Степан Михайлович, сколько миль от места, где мы сейчас находимся до Нарвы? Возможно, что наши планы изменятся, и мы пойдем не в Санкт-Петербург, а в Нарву. Надя сейчас сказала мне, что наш секретный пассажир сильно разболелся, и его бы лучше побыстрее отправить на берег. Мы связались по радиостанции с Петербургом и нам посоветовали зайти в Нарву, куда немедленно будет выслан из столицы на курьерской тройке доктор со всеми необходимыми лекарствами. Наш пленник – очень важная особа, и нам не хочется, чтобы он отдал Богу душу раньше, чем попадет в Петербург.

– Если ветер не изменится, – прикинув что-то в уме, ответил капитан «Ласточки», – то я полагаю, что уже к вечеру мы подойдем к устью Нарвы. Там у меня есть знакомые, в числе которых имеется и врач. По отзывам тех, кого он пользовал, герру Бергу удается излечивать самых тяжелых больных.

– Хорошо, Степан Михайлович, – кивнул Щукин, – но мы вряд ли воспользуемся услугами вашего знакомого эскулапа. Лучше будет, если пленником займется наш врач.

А случилось вот что… Никифор Волков, наблюдавший за мистером Урквартом, во время очередного посещения выгородки в трюме, которую превратили в импровизированную тюремную камеру, вдруг заметил, что шотландец задыхается и хватается за сердце. Казак немедленно доложил об этом Сергееву-младшему. Тот поспешил к Уркварту и осмотрел пленника, которому стало совсем худо.

Николай не имел медицинского образования, но кое-какой жизненный опыт у него все же имелся. Он сумел разговорить шотландца и выяснил, что у того прихватило сердце, и острая боль отдается в шею, нижнюю челюсть и в левую лопатку.

«Классический приступ стенокардии, – решил Николай. – Ему бы сейчас нитроглицеринчик под язык, да только где ж его взять? Большая аптечка осталась на „Богатыре“, а в маленькой в основном хранится перевязочный материал, антибиотики, да антишоковые препараты. Надо порасспросить Щукина. Люди они уже в возрасте, и вполне вероятно, что у кого-нибудь из них найдется нитроглицерин».

Как ни странно, но металлический футлярчик с крупинками нитроглицерина нашелся у подполковника Щукина. Оказалось, что у того порой тоже прихватывает сердце, и он «на всякий пожарный» теперь постоянно носит с собой «нитрушку».