Имперский сыщик. Аховмедская святыня (СИ)

- Именно, почти у границы. Так в рассказывал, как в ближней деревне у них сеча произошла, между гусарами и кочевничьими татниками. Последние давно наших крестьян набегами тревожили. Придут из степей, разграбят и обратно, в Орду. Уж и ругались с ханом, и посол наш в Ойн-иду ездил, а те одно твердят - орки не наши, поймаете их в Славии, что хотите делайте. Так Его Величество и отправил на границу эскадрон гусар из знаменитого малославийского полка. Лучших из лучших. И повезло, в первой же заварушке посекли орков - тех разбойничать не больше двух десятков вышло. Боле того, до поселения в самой Орде преследовали и его сожгли. Ни одного не оставили: женщин, стариков, всех под клинок. Дальше наших пленников освободили, среди которых бабы на сносях были. Знаете ли, любят орки позабавиться, им даже без разницы особой: зеленокожая или человеческого роду. Про других не знаю, а вот одна, когда ее обратно везли, аккурат в Сундыре родила. От ребенка насильного она отказалась, да и уехала, а его, орчука этого, мельник взял на воспитание. Вроде жалко, какое-никакое, а живое существо. Как сына родного принял, покрестил, имя православное дал. Да сколько кочевника не корми, он все в степь смотрит. Пятнадцать лет мирно жили, а на шестнадцатый, возьми этот орчук, да вырежи в ночь обычным мясницким тесаком всю семью мельника, мой знакомец лично трупы свидетельствовал, и бежать в Орду. Такая вот история.

- И что, не поймали его?

- Сундырь верхом в дне пути от границы, а орки вы же знаете, как бегают. Конечно, сил много тратят, едят потом за троих, но дело свое знают. А уж с Орды выдачи нет.

- Навели вы страху, Павел Мстиславович, Михайло уж сколько лет тут живет, отец у него человек, воспитал лучшим образом.

- Волка овцой не сделаешь. Хотя, Витольд Львович, дело ваше. Но перед началом разговора я бы попросил вашего Михайло выйти.

- Мне совершенно нечего скрывать от него.

- А мне есть, - коротко ответил Аристов и орчук понял, что впервые за все время в его глазах нет намека на шутливость.

- Михайло, - обернулся Меркулов, но Мих сам уже все понял.

Тихонько вышел из кабинета в нечто, напоминающее гостиную. Заметил, что он тут не один, давешний слуга молчаливо стоял с канделябром, освещая свое и без того неприятное лицо. Хотел было Мих сесть, но потом подумал, вдруг не выдержит его кресло, да развалится. Нет уж, лучше отстоять на своих двоих положенное время.

На Аристова потомок кочевников не обижался. Чай, не парубок, кровь в нем давно от таких обидных слов не кипела. Ну судит по одному орчуку обо всех, подобное Мих не раз видел. И грехи ему чужие приписывали, и бранью частенько поливали, порой обидеть кто хотел. Однако ж хотеть и смочь - две большие разницы. А слова - пожухлая листва, иной скажет, а ветер и унесет.

Говорили долго, Мих уже затомился. Слуга, знай, стоит, не шелохнется, чисто статуя, а орчук к тому не привык. Ему бы хоть пройтись немного, да нельзя, не улица, чтобы тудыть-судыть шастать. От нетерпения и избытка внутренних сил стал Мих с пятки на носок перекатываться, но тоже недолго, пока пол под ним скрипеть не стал. Слава Господу, к тому времени уже и господин вышел.

Павел Мстиславович за ним шел на себя непохож: хмурый, молчаливый, нижнюю губу покусывающий. Видно было, крепко теперь задумался, будто Меркулов невесть что ему сообщил. Теперь и Миха любопытство взяло. Уж пошто он терпеливый был, а все равно решил после допытаться о беседе.

Довели их до самого выходу, после чего Аристов крепко руку титулярному советнику пожал и в глаза заглянул пристально.

- Благодарю вас, Витольд Львович, за сведения. Буду вам должен.

- Ну что вы, Павел Мстиславович, я это не из-за личной корысти сообщил. Вы меня на приеме у великого князя уберегли, лишь постарался отплатить той же монетой.

Бывший Аристов, что еще про орчука-убийцу рассказывал, съязвил бы или просто шутку какую отпустил, но нынешний лишь поклонился. На том и распрощались. Только дверь за ними закрылась, как Мих с расспросами к Витольду Львовичу кинулся.

- Господин, что вы ему такого сказали? На нем же лица не было.

Меркулов обернулся, посмотрел на окна особняка Аристовых и ответил.

- Пролетку поймай, по пути и расскажу.

Как назло, ни один экипаж не останавливался. Время уже было позднее, смеркаться стало, а здоровенный орчук, одетый как попало, особенной доверительности не внушал. Через четверть часа, когда совсем стемнело, сказал Меркулов Миху ближе к стене отойти, чтобы на мостовой не сверкал голыми пятками, и стал сам ваньку ловить. Двух минут не прошло, как они уже ехали по темным улицам Моршана, еле освещенным и начавшему жить по своим законам.

Шумели многоголосием питейные и таверны, нередко слышались звуки крепкой драки и свист городовых, скрипели, запираясь, замки дворов, из-за ворот которых недовольно зыркали дворники. На Беловецкой встретил Мих и вовсе странную парочку - дородная баба, не менее шести пудов весу, тащила на себе пьяненького хлипкого мужичонку. Проспится завтра, посмотрит на лицо, женой разукрашенное, да пойдет в тяжелом похмелье дальше лямку тянуть.