Читаем Имперский сыщик. Аховмедская святыня полностью

Справился орчук, не без труда, но разжал. Сцепил кулак покойный крепко, будто там бриллиант какой был, а оказалось, тю — тряпица. Даже вздохнул от разочарования. А вот Витольд Львович оживился, даже бинт смоченный от лица оторвал. Ветошь темную взял аккуратно, пощупал, понюхал и улыбнулся, как умалишенный. Потом переменился, разговаривать стал сам с собой.

— Итак… Я лежу, с левой стороны нож, — он сжал руку. — Слышу, как кто-то залезает в комнату. Успеваю схватить незнакомца и ударить ножом, — короткий взмах, от которого даже доктор вздрогнул, — но не попадаю по нему, лишь удается полоснуть по краю плаща. Разрезаю его, небольшой клочок остается в руке, и в следующую секунду меня убивают.

— Господь с вами, нельзя такое говорить, накличете, — забормотал Мих.

Витольд Львович на это лишь рукой махнул, дескать, прекрати, и стал клочок плаща исследовать. Щупает его, щупает, того и гляди дырку протрет. Потом к доктору мертвецкому подошел, руку пожал.

— Спасибо, Альберт Карлович, мы пойдем.

Мих только удивился: когда только успел познакомиться? Вроде все время подле господина был, а имени доктора не запомнил. Но подумать не успел, в Меркулова точно дьявол вселился, ни минуты не может спокойно усидеть. Вот и сейчас: только был — а уже нет его, наружу выскочил. Неужто там интересное что? Тут и прохладнее, и не в пример тише. Нет, тянет его на пыльную улицу с раскаленным камнем. И не спросит: «Чего ж ты, Мих, мил человек, ходишь так медленно, вроде не торопишься? Не жмут ли тебе новые сапоги»? А ведь видит Господь, какие мучения орчук испытывает, каждый шаг с трудом дается, какая тут беготня…

Все ж пришлось подыматься вслед за господином. Служба есть служба, как бы тяжело она ни давалась.

Сразу дыхнул жаром и пылью разгоряченный проспект, закричали десятками голосов его обитатели, ударил в нос запах конского навоза и пота. А посреди всего этого «благолепия» стоит, скрестив руки на груди, Витольд Львович, смотрит вниз и улыбается. Глядит он на тот самый клочок, что Мих из цепких покойницких культяпок вытащил.

— Зачем же вы его уронили, господин? Это же, как его… слово такое интересное.

— Улика, — подсказал Меркулов, — и вовсе я его не уронил, а специально положил. Провожу следственный эксперимент.

Первое слово орчук понял — то, что к следствию относится. А вот на второе, с заумью которое, подивился. Даже в книжках отцовских такое не встречал, а у него они разностные были: и псалтырь, и Библия, и жития. Были и интереснее — к слову, тот же Загоскин, из наших, славийских, романы у него исторические отец читал, а вместе с тем и Мих. Или другой поэт, фамилию орчук запамятовал, какой-то Ушкин, внук арапа, с катайской кровью. Тоже весьма презабавно писал. Но никто из них никаких «экспериментов» не упоминал. А спрашивать вроде как неловко.

— И долго этот эксперимент… проистекать будет?

— Примерно минуту, — Меркулов зачем-то задрал голову, смотря вверх. Улыбнулся, хлопнул орчука по плечу. — Солнце сегодня шпарит, а?

— Шпарит, — согласился Мих, — сладу с ним нет. Хоть бы туча какая набежала.

— Это как раз то, что нам нужно, — он подождал еще минуту и поднял клочок. — Потрогай — липнет к рукам?

— Нет, только раскалился незнамо как. А должен липнуть?

— Плащи подобного покроя обычно делаются из натурального каучука. Распространены там же, где и придуманы, — в Великогоблинарии. Очень хорошо приспособлены для дождливой погоды. Однако есть одно «но»…

— Какое?

— В условиях Славии эти плащи оказались бесполезны. В жару они становились липкими, а в холод ломкими. Пока один замечательный ученый, дай бог памяти, Гудьир, кажется…

— Гоблинарец? — догадался орчук по диковинной фамилии.

— Наполовину человек, хотя да, живет там. Так вот, он экспериментировал, соединяя каучук с серой на открытом пламени, и заметил, что каучук не плавится, как обычно. Смекаешь?

— Серу обычно дьявольские отродья используют, — буркнул полукровка.

— Да ну тебя, Мих. В общем, этот процесс назвали вулканизацией, в честь древнего эльфарийского бога. Самое же важное другое — магазинов с подобными новыми плащами из вулканизированного каучука совсем немного. Например, в Моршане — всего один.

— Откуда вы все знаете, господин?

Вместо ответа Меркулов махнул рукой горланящему невдалеке перемазанному мальчугану с огроменной стопкой под рукой.

Тот подбежал, еле вытащил свернутую газету и, сунув мелкую деньгу в карман, вернулся на свое место. Витольд Львович открыл ее не как обычно, а с последней страницы, побегал глазами и, найдя необходимое, стал читать.

— «Партнерство «Гудьир и сыновья». Плащи из вулканизированного каучука модели «Макинтош». Высокая прочность, удивительная эластичность, хорошая защита от дождя. Истринская, 43, рядом с бакалейной лавкой».

— Высокая прочность, — хмыкнул орчук, — а эльфиец у него кусок оттяпал.

— Ну, не против же оружия. Еще неизвестно, каков там нож был, тоже надо будет посмотреть.

— А откуда вы знали, что в этой газете весть о них будет?

— Внимательнее надо быть, Мих. Ты вот за мной газеты читаешь?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тридцать три несчастья и немного везения
Тридцать три несчастья и немного везения

Увы, переезд в другой город не всегда означает начало новой жизни. Иногда визит старых друзей влечет за собой целую вереницу несчастий, которым, как кажется, не будет конца.Именно так произошло и на этот раз. На меня вдруг обрушилось столько бед, что впору за голову схватиться! Таинственные грабители на ночной дороге, разъяренный призрак, желающий испепелить меня за несуществующие грехи, а потом еще любимый муж привел домой некую дамочку весьма бесстыдной внешности… Что-нибудь забыла в перечислении своих несчастий? Ах да, и конечно же визит свекрови, которая неожиданно призналась, что наслала на меня смертельное проклятие. Подумаешь, перепутала она меня с другой особой. Как будто это оправдывает ее поступок!Ох, мне бы только капельку везения! Черная полоса ведь не может длиться вечно…

Елена Михайловна Малиновская

Фантастика / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Детективная фантастика