Имперский цикл

Так говорила она, слепившая из Оками Гэна этого монстра, цепного пса-палача. Будто бы ураган событий, центром которого она была, неистовствовал в галактике по собственной воле, не по её. Рив Гэллар лишь наблюдала, дивясь уродствам человеческой природы и комментируя их в коротких отрывах от медитаций. Оками передушил полстолицы, растерзал старых аристократов? Сенат принял вопиющий расовый кодекс? Армия расстреляла с орбиты мятежные города? Что вы, Рив Гэллар тут ни при чём. Она уже тридцать лет ни при чём. Подписывает результаты сенатских голосований, как всякий цивилизованный президент, и только.

Он мог бы отчасти понять мятежников. Хоть отчасти. Если бы не орда.

- Оками... - От имперского палача придётся скрывать свои мысли и память, память об этой ночи. - Он... не должен видеть...

Он коснулся своих губ, потом её.

- И не увидит. Я тебя научу. Гэн вряд ли стал бы сильно ревновать - ты ведь духовно чувствителен, как болванка, и просто не можешь занять его место - но он не единственная проблема. Любой старый пёс-храмовик может влезть в твою голову, пока ты не умеешь ее оградить, и напакостить там. - Она легонько постучала пальцем по его виску. - Мне, тебе и галактике одновременно.

- Этому можно помешать? - Существа, умеющие контролировать чужой разум, до сих пор были неразрешимой проблемой во всех его планах. Все, кроме неё. Рив Гэллар ему почему-то угрозой не представлялась, страшнейшая и самая могущественная из них. Он не планировал обмануть её даже в малом. - Я был бы очень признателен.

- Можно. Простейший способ защиты - создать в сознании у себя ландшафт, систему объектов и даже духовных существ, которые охранят тебя от вторжений чужого духа. Это эффективно и доступно даже менее дисциплинированным умам, чем твой. Не одевайся и садись передо мной вот так.

Она отняла ладонь от его лица - огромное облегчение и потеря - и оттолкнула, приказывая подняться, сесть перед ней на колени. Он подчинился.

- У нас нет времени обучить тебя как положено - так, как я обучала Арджуну, за девятнадцать дней. Гэн ждёт за двумя дверями отсюда, и он не единственный любопытный, а среди подданных до сих пор есть храмовики. Гэн полагает, что почти всех убил, но я знаю, чувствую их поганую злобу и здесь, во дворце. Придётся все делать быстро.

Она была маленькая по сравнению с ним. Небольшая женщина. Белые руки из-под покрова - сейчас прикоснётся. Подпухшая дряблая кожа, вся в устрашающих пятнах - не старости, нет. Чего-то гораздо худшего.

- Смотри мне в глаза. Я войду в твой рассудок, создам защитный механизм и научу тебя им пользоваться. Ты увидишь меня сейчас, как я есть. Это причинит тебе... дискомфорт. Не запаникуй. Преодолей страдание, страх, смотри, что я делаю. Наблюдай, учись.

Она вытянула костлявую руку и положила пальцы ему на лоб.

- Сейчас тебе будет больно.

...

Его как будто порезали заживо. Оперировали без наркоза, поставили имплантат, очень нужный, важный. Без анестезии.

- Дыши спокойно. Вот так.

Так плохо ему не бывало, наверное, никогда. Даже на мостике "Ирнандэвы", когда он был ранен, горел. Медики тогда сразу вкололи наркоз, едва он до них дотащился. Как милосердно.

Рив Гэллар придвинулась, села рядом. Обычная, человеческая, очень приятная по сравнению с тем, что он только что видел. Минуты, нет, столетия назад. Видел её вне плоти.

Она обхватила его запястье, и он содрогнулся - одной душою. Тело было пока неспособно дёргаться, чересчур оно ослабело. А разум уже вовсю использовал имплантат, он воздвиг световые стены, чтобы отгородиться от чёрного ледяного огня. Теперь он физически чуял этот огонь под кожей её руки. Не озноб, не болезнь. Хладный жар преисподней. Вот что это было.

- Ты от меня закрылся, хорошо. Надо быстрей. Крепость внутри теперь часть тебя, как и боль, и страх. Не избегай о ней думать, дай вжиться. Она должна стать твоей инстинктивной первой реакцией на давление чужой воли.

- Ты не оставила себе задней двери?

Измученный у него, хриплый голос, будто его неделю пытали. А так и есть. И не неделю - внутри прошли годы. Века. Я кричал? Очень громко?

- Нет. Через неё мог бы войти и кто-то другой. Я знаю по крайней мере одного, кто на это способен и чью окровавленную одежду Гэн ещё не принёс мне в дар. Их может быть и больше. Храмовики попрятались по подвалам, как крысы, но это не значит, что они перестали совершенствоваться.

Ему становилось лучше. Откуда-то тёк ручеёк тепла, восполнял его силы. Не от неё, не от Рив. Но она направляла эту волну. И он уже знал: через час, даже полчаса сумеет подняться, одеться, выйти к Оками Гэну и обменяться с ним парой острых реплик, будто бы ничего не случилось. Отразить его невидимое любопытство. Даже боль почти ушла. Нет, боль была чудовищна, но уже не в сознании - в голове. Её можно было терпеть, как мигрень. И она пройдёт.

Он попытался шевельнуться. Получилось. Он перехватил её руку и переплёл с ней пальцы, скрывая световую крепость под землёй, целиком и полностью открываясь. Знай, моя леди, я всё ещё не предам. После этого. После всего.