Импрессионисты: до и после

«Ах, насколько трудно знать скрытую жизнь людей, даже своих современников. Сколько оттенков и даже резких красок, которые трудно познать, открылось бы, например, если бы удалось пересказать точные подробности истории эволюции искусства Родена, прежде чем ему удалось завершить своего “Бальзака”. А между тем еще существуют все действующие лица и все свидетели моей работы в моей мастерской над этой статуей Бальзака, равно как и свидетели моего сотрудничества при создании группы “Граждане Кале” и статуи аргентинского политического оратора. Если бы я этого и хотел, я не мог бы восстановить с полной истинностью взаимных воздействий между Роденом и мной в те времена, когда я работал для него, как в своей мастерской, так и в мастерской Родена на улице Университета». Это уже нечто большее, чем ученик.

Это, пожалуй, соавтор, да еще в таких кардинальных творениях Родена, как «Бальзак».

Ключом к постижению тайны отношений этих двух художников могут служить строки из письма Родена Бурделю:

«Я передам вам чашу, дорогой друг, впрочем, вы уже и так держите ее в руках, оба мы уже вкушаем от одного напитка».

Роден и Бурдель…Исследованию взаимовлияния этих великих мастеров еще будет посвящена не одна книга. Однако хотелось бы в конце привести слова Бурделя, как мне кажется, особенно значительные:

«Роден – гениальный аналитик, но я стремлюсь к синтезу». Нет нужды сравнивать масштабность наследия Родена и Бурделя. Важно, что Бурдель претворил тончайшую пластику Родена, являющуюся кульминацией скульптуры XIX века, в новую пластику XX века, более драматизированную, динамичную, экспрессивную и монументальную.

Он нашел новую красоту в своих неповторимых шедеврах!

«Роден». Ваятель. Древний, как Пан. Мудрый. Добрый. Старый, как сама Земля. Его лицо, изборожденное временем, подобно старой коре могучего дерева.

Э.А. Бурдель. Роден 1909. Музей Энгра, Монтобан

Да, Бурдель, пожалуй, проник до глубины в великую суть Родена – в его сокровенную принадлежность природе – Земле.

Мастер словно прислушивается к песне ветра. До него долетели звуки птичьего гомона, обрывки слов, поцелуи влюбленных.

Старый художник счастлив.

Добрая улыбка спряталась в усах, приподняла брови, залегла в лучистых морщинах у глаз.

Но что это? Нам вдруг показалось, что лицо мастера стало суровым…

Оказывается, мы просто с нового ракурса увидели второй лик великого маэстро. Напряженный лик мастера, испытавшего горечь непризнания и опустошающую, ясную несбыточность мечты о прекрасном.

Роден слышал свист и улюлюканье толпы в парижских Салонах, знал и сладкие минуты капризной славы.

Бурдель, как никто, был близок Родену. И его портрет – шедевр психологического проникновения в сложнейшую душу творца.

Двуликий Янус…

Вот тайна решения портрета. Светлой души художник, гуманист, жизнелюб, он узнал на своем долгом пути всю сложность и контрастность жизни.

Время, разочарования, титанический труд сложили второй облик Родена, человека порой жестокого и нетерпимого.

Таков Роден!

Портрет был решен настолько непривычно, что сам Роден, увидев бюст, сказал: его поймут только через сто лет.

Прошло без малого три четверти века, и вот сегодня бюст Родена предстает перед нами во всей своей сложности и величавой простоте.

«Геракл». Нечеловечески могуч герой античного мифа. Дуга напряженного лука, которой нет равной в мире по мощи, согнута его рукой. Веришь, что дай Гераклу ось, и он повернет саму Землю.

В воспевании этой гигантской силы Геракла – весь пафос пластики Бурделя. Долго, необычайно тяжко готовится Геракл поразить цель.

Он весь предельно собран.

Замер.

Мышцы торса, рук, ног напряжены до отказа.

Гудит скала, попранная мощной стопой героя.

Геракл…

Как далек этот юноша от привычных образов богатырей, огромных, массивных…

Геракл Бурделя так же отличается от них, как ягуар от слона. Да, именно ягуар или леопард. Так напоминает стройное могучее тело античного героя всю стать хищного зверя…

Э.А. Бурдель. Геракл 1909. Музей Энгра, Монтобан

Эта фигура будто выкована из неведомого по упругости и стойкости металла.

Дик и непривычен лик античного героя.

Но я верю: это он…

Хищный профиль, венец грубо намеченных резцом волос. Почти звериный оскал. Тонкие губы…

Его взгляд словно заворожен: стрелок видит цель, и он почти слеп от жажды поразить врага. Мучительно сдвинуты дуги бровей. Две резкие морщины на крутом лбу обозначают сдержанную ярость. Желание победить.

Победить во что бы то ни стало.

В образе Геракла скрыта великая тайна непокоримости…

Когда мы вглядываемся в скрытое движение бронзовых мышц, в титаническое напряжение бойца, нас не покидает вера в конечную его победу.

Мы словно слышим гулкое биение сердца Геракла, заключенного в могучий плен бронзового торса. Мы явственно слышим, как скрипит лук, как гудит непокорная тетива.

Еще миг, и мы услышим, как запоет стрела, рассекая воздух.

«Геракл» взорвал Салон 1909 года.

Триумф, фурор, шок – все эти слова не отразят и сотой доли впечатления, которое оставил юноша, поражающий стрелами стимфалийских птиц.

Консервативные члены жюри утратили равновесие.