Imprimatur

Однако время шло, а Фуке не помирал. Возможно, все было куда сложнее и король стремился вырвать у пленника какую-то тайну, которую тот упорно хранил в холодном безмолвии своей темницы. Расчет был на то, что лишения сломят его упорство.

Угонио потребовал нашего внимания. Увлекшись разговором, мы и забыли, что Джакконио учуял чьё-то присутствие, пока мы находились в доме Тиракорды. И вот опять его нос о чем-то ему сообщил.

– Гр-бр-мр-фр.

– Старенький, перепуганный, вспотевший, – перевел Угонио.

– Может, твой приятель способен определить, что он ел на ужин? – насмешливо поинтересовался Атто.

Я испугался, как бы обладатель столь знатного нюха не оскорбился, ведь он мог сослужить нам немалую службу в будущем.

– Гр-бр-мр-фр, – как ни в чем не бывало пробурчал Джакконио, поведя своим безобразным органом обоняния.

– Джакконио распознал вымя, возможно, с добавлением яйца, ветчины, белого вина, а также бульона и сахара.

Мы с Атто обомлели и даже остановились. Именно то, что я с таким тщанием состряпал для постояльцев. Джакконио никак не мог об этом прознать и тем не менее различил в запахе, оставленном незнакомцем, не только главную составляющую блюда, но и добавки, сделанные мною для улучшения вкуса. А если это так, значит, мы идем по следу кого-то, кто проживает в «Оруженосце».

Рассказ о процессе над Фуке продолжался, за разговором мы незаметно исследовали довольно-таки протяженный отрезок галереи С. Сказать, какое при этом было преодолено расстояние, если вести отсчет от площади Навона, было трудно. Хотя тропинка и петляла слегка, никаких ответвлений от нее нами замечено не было, что означало одно: мы шли в единственно возможном направлении.

Только мы в этом убедились, как все круто изменилось. Под ногами зачавкало, стало скользко, дыхание сперло, а вдали послышался какой-то рокот. Мы насторожились. Джакконио прядал головой, напоминая недовольного коня. По галерее распространялось зловоние. Что-то оно мне напоминало, но что?

– Стоячие воды, – подсказал Атто.

– Гр-бр-мр-фр, – подтвердил Джакконио, у которого испортилось настроение.

Угонио пояснил, что запах стоячих вод беспокоил его собрата и мешал безошибочно различать прочие запахи.

Вскоре мы ступали уже по заболоченной тропе. Смердело нестерпимо. Причина этого стала понятна, когда в стене слева открылась широкая и глубокая расщелина или промоина, откуда в галерею вливалась темная струя, образовывавшая небольшой поток, превращавший наклонную тропу в русло, и устремлявшаяся по нему куда-то вдаль, терявшуюся во тьме. Я дотронулся до стены: она была влажной и покрытой жидкой грязью. Наше внимание привлекла тушка жирной крысы, плывшей по течению и безразличной к нашему присутствию.

– Дохлая, – поддев ее ногой, авторитетно заявил Угонио. А Джакконио так еще и подцепил ее двумя пальцами за хвост и приподнял. Изо рта грызуна вытекла струйка крови. Джакконио вдруг погрустнел, как бы пораженный чем-то, чего он никак не ожидал.

– Гр-бр-мр-фр, – задумчиво прокряхтел он.

– Дохлая, болящая, обескровленная, – довел до нашего сведения Угонио.

– Откуда ему знать, что она болела? – удивился я.

– Джакконио – большой друг этих мерзких тварей, не так ли? – предположил Мелани.

Джакконио кивнул, обнажив в наивной и диковатой улыбке свои ужасающие желтые резцы.

Мы продолжали двигаться вперед, оставив позади затопленный участок галереи. Все свидетельствовало о том, что промоина в стене галереи образовалась недавно. Вскоре нам попались еще три дохлые крысы таких же кондиций, как и первая. Джакконио осмотрел каждую из них: картина повторилась. Приятели приписали это какой-то неведомой болезни. Поистине, кровь преследовала нас на всем протяжении поисков: кровь на странице с библейским текстом, кровь в глиняном горшке, а теперь вот еще и крысиная.

Новое непредвиденное обстоятельство прервало наше продвижение по галерее D. На сей раз это был не просочившийся в щель ручеек, а настоящий бурливый поток, несущийся по галерее, расположенной перпендикулярно по отношению к нашей: подземная речка, в которую вливались нечистоты из разных мест. Однако от нее не исходил тот смрад, что так не понравился Джакконио чуть раньше.

К нашему великому разочарованию, мы вынуждены были смириться с поражением. К тому же прошло уже немало времени с тех пор, как мы покинули «Оруженосец», было неразумно так надолго отлучаться и давать повод заподозрить нас в чем-либо. На исходе сил мы порешили вернуться.

На обратном пути Джакконио в последний раз кого-то учуял, а Атто чихнул.

День шестой 1 б СЕНТЯБРЯ 1683 ГОДА