Imprimatur

– Не исключено, что девица от страху описалась, – уточнил Угонио, вульгарно подмигивая дружку.

Получившему несказанное удовольствие от неожиданного развлечения Джакконио удалось достичь кухни и через камин (как? остается только гадать) выбраться наружу.

– Невероятно, но в этих двоих больше жизни, чем в саламандре, – уважительно отозвался Атто.

– Гр-бр-мр-фр, – загыкал Джакконио.

– Что он сказал?

– Дак в горшке-то были не саламандры, а пиявки, – уточнил Угонио.

– Прошу прощения? Не хочешь ли ты сказать… – Аббат осекся.

– Пиявки, вот что держит Тиракорда в горшке, так притягивающем Дульчибени… – догадайся и я и тоже замер во власти охватившего меня интуитивного озарения. – Я понял! Все понял! Дульчибени… О Господи!..

– Ну же, говори быстрее! – приказал Мелани, схватив меня за плечи и тряся как плодовое дерево.

Компаньоны с удивлением взирали на нас, похожие на двух сов.

– Он задумал убить папу, – выговорил я наконец, еле ворочая языком.

После этого, словно раздавленные непомерным грузом этой догадки, мы сели на землю.

– Что же это за жидкость, которую Дульчибени подлил тайком в горшок с пиявками, вот что меня мучит, – потерянно проговорил Атто.

– Наверняка та самая, которую он получает из крыс и мышей на своем острове, – отозвался я.

– Верно. Он их расчленяет, обескровливает. Но ведь это все больные твари, сколько нам попадалось их на пути, помнишь?

– Ну да! Они все харкали кровью! А Кристофано говорит, что именно так и околевают больные чумой грызуны!

– Значит, это были больные чумой грызуны, – подвел Атто итог. – И Дульчибени приготовил на основе их крови какую-то отраву, затем явился к Тиракорде и усыпил его с помощью ликера, а сам подмешал отраву в горшок с пиявками, которые таким образом превратились в переносчиков страшного заболевания. Сегодня ночью Тиракорда поставит эти пиявки на тело Иннокентия XI, – от волнения голос Атто сделался хриплым, – и заразит его чумой. Возможно, мы уже опоздали.

– Сударь, да ведь мы с вами несколько дней ходили вокруг да около этой тайны. Мы даже слышали, как Тиракорда говорил, что папу лечат пиявками! – вскричал я.

– Милостивый Боже, ты прав. – Мелани помрачнел. – Это было сказано, когда мы их подслушивали в первый раз. И как же я проворонил?

Мы продолжали рассуждать вслух, припоминать, строить догадки, сводя все, что нам удалось увидеть и услышать, воедино.

– Дульчибени начитался трудов по медицине, – развивал свои мысли аббат, – достаточно послушать, как он рассуждает об этом. Кому, как не ему, знать, что крысы заболевают во время эпидемии чумы и являются переносчиками болезни. К тому же он сопровождал Фуке, знакомого с секретами чумы. И наконец, он в курсе теории Кирхера, согласно которой чума распространяется не через миазмы, запахи, a per animalcula. Другими словами, с помощью крошечных существ, которые могут переходить с одной живой особи на другую. С крысы на папу.

– Истинно так! – в волнении вскричал я. – В начале карантина, когда все обсуждали разные теории, связанные с возникновением и распространением чумы, Дульчибени в мельчайших деталях изложил нам теорию Кирхера. Он так прекрасно разбирался в вопросе, что можно было подумать – это единственное, что его занимает, как будто…

– …не дает покоя, – подхватил аббат. – Ты прав. Мысль заразить папу чумой зародилась в нем некоторое время назад. Возможно во время общения с Фуке в Неаполе, где тот провел три года.

– Это означает, что суперинтендант должен был очень сильно ему доверять.

– Ну разумеется. Ведь именно в его подштанниках нашлось письмо Кирхера. Иначе с чего бы Дульчибени столь беззаветно служил слепому старику? – саркастически произнес Мелани.

– Но где Дульчибени раздобыл этих самых animalcula, переносчиков чумы? – спросил я.

– Всегда где-нибудь да есть вспышка болезни, даже если это и не приводит к эпидемии. В начале года я слышал об очаге заболевания, открывшемся на рубежах Империи в районе Больцано. Дульчибени мог разжиться зараженной кровью там, а опыты ставить здесь. А ближе к делу поселился в «Оруженосце», неподалеку от дома Тиракорды, и продолжал свои опыты на грызунах, всегда имея под рукой отраву.

– Словом, он поддерживал чуму, заражая грызунов одного за другам.

– Ну да, так и было. И все же что-то не сладилось. В подземных галереях далеко не безлюдно. Вспомни: крысы, постояльцы, шляющиеся туда-сюда, искатели святынь… Разбросанные горшки с кровью. Неспокойно, в общем. Один невидимый animalculum в конце концов добрался и до Бедфорда, и тот слег. Слава Богу, что не мы.

– А болезнь Пеллегрино, а смерть Фуке?

– Чума тут ни при чем. Твой хозяин упал и ударился. А Фуке, по мнению Кристофано, которое я разделяю, был отравлен. И я не удивлюсь, узнав, что виноват в том Дульчибени.

– Как, и убийство Фуке на нем? Но Дульчибени не показался мне таким уж ненавистником рода людского, хотя… Словом, он много выстрадал, потеряв свою дочь, он скромен, вежлив, к тому же завоевал доверие старого Фуке, помогая ему, защищая его…