Импринт

Когда я радуюсь тому, что все закончилось, Боулмен наклоняет голову и толкает Марка вперед, заставляя его перевеситься за борт. Я начинаю задыхаться.

Боже мой, мы находимся на верхней палубе. Падение означает полет прямо в безжалостные воды Северного моря. В непогоду. Дождь закончился, но никто не отменял бешеных волн, которые сейчас раскачивали яхту. Захлебнуться в ледяной воде будет проще простого.

– Куда ты пошла, куколка? – издевательски произносит Эрик. – Хочешь искупаться?

Эрик вновь толкает Марка, и тот, к моему ужасу, падает. Я даже не успеваю запечатлеть растерянные эмоции на его лице, как по всей палубе раздается всплеск, когда тело погружается в воду.

– Что? – бормочу я, не веря.

Внизу ничего не видно, небо слишком быстро потемнело. Но крики… Господи, крики Марка! На яхте повисает мертвая тишина, нарушаемая лишь захлебывающимися мольбами.

– Помогите ему!

На меня оборачивается половина студентов. Как и сволочь Эрик Боулмен.

Это опять мой голос.

Я не думаю, когда бегу, проталкиваясь через толпу, на нос яхты, в сторону самых жестоких существ Великобритании. Чудовищ, которые, вероятно, угробили множество жизней.

– Помогите ему! – я задыхаюсь в мольбе, пытаясь растерянно отыскать спасательный круг, и натыкаюсь на отстраненный взгляд Чона Хвана.

– Джон, – Чон Хван наконец-то обращается к охраннику. – Кинь ему круг. Думаю, он достаточно намучился.

Я перегибаюсь через борт в том месте, где упал Марк, и пытаюсь разглядеть в темноте его кудрявую шевелюру, но не вижу ничего кроме пузырьков. На меня волнами накатывает паника.

– Сделайте что-нибудь, – прошу я. – Он не умеет плавать! Я не вижу его… я не вижу…

– Что ты там шепчешь, Рид? – рука Эрика неожиданно оплетает мою талию. – М-м, опустишься на колени? Меня возбудили твои крики.

– Боже мой, он упал за борт в чертово Северное море! – яростно говорю я, разворачиваясь и толкая Эрика так же, как он толкал Марка.

На его жестоком лице расцветает пугающая улыбка, когда тот произносит:

– И? Он же сделал это сам. Мы не виноваты, не так ли?

Я не могу поверить, что слышу это. Я не могу поверить…

Прежде чем я успеваю подумать о последствиях, я делаю то, чему меня учил дядя Зак.

Я замахиваюсь и делаю точный удар правой прямо по заносчивому лицу Боулмена. Парень отшатывается назад, схватившись за нос. И капли крови, сочащиеся из его носа, неожиданно приносят мне удовлетворение.

– Ты мудак, Боулмен!

– Сука!

Он делает шаг вперед, намереваясь накинуться. Но я перелезаю через перила, прежде чем Эрик успевает меня схватить.

А потом я падаю.

Прямиком в ледяное Северное море.

Примечание:

Триггер (с англ. trigger – «спусковой крючок») – событие, которое вне зависимости от внешних обстоятельств вызывает у человека сильную эмоциональную реакцию.

Глава 6 Сенсибилизация

«…You can be the beauty

Ты можешь быть красавицей,

And I could be the monster

А я мог бы быть монстром»

Måneskin – I WANNA BE YOUR SLAVE

Элгин, Шотландия.

Охотник.

Семь лет назад.

Большую часть времени мне скучно.

Мне нужна постоянная стимуляция, чтобы отогнать эту скуку.

Я часто пренебрегаю общепризнанными нормами, законами и моралью, стараясь наполнить безликий мир красками, которые я не способен видеть так же, как их видят остальные. Это хрестоматийные признаки психопата.

Являюсь ли я им – психопатом? Присвоение ярлыков тому, что не поддается объяснению, – это так жалко, не правда ли? Но люди обожают это делать. И, да, если судить по многочисленным анализам докторов, я он и есть. Я психопат.

У меня снижена функция префронтальной коры, отвечающей за такие вещи, как эмпатия и проявление эмоций. Отсутствие сочувствия позволяет мне причинять боль другим и не чувствовать вины или стыда. И то, что я стою в луже крови, – это проявление очередной попытки отогнать эту чертову скуку.

Парень в моей хватке едва дышит, лицо покрыто кровью от того, как сильно я его ударил. Его губа лопнула, красная багровая жидкость стекает прямо ему в горло. Он кашляет, но моя несильная хватка не позволяет ему повернуть голову. Я даже не помню его имени. Светлые волосы, голубые глаза. Скучно, безлико, лишь красный цвет его крови придает ему хоть немного достойного вида.

Парень умоляет меня отпустить его, чтобы он не захлебнулся собственной кровью. И я делаю это. Отпускаю его. Не потому, что я боюсь смерти. А скорее потому, что решение последствий будет весьма утомительным занятием.

– Чертов псих, – едва заметно шипит он, когда я снимаю тяжелый ботинок с его сломанных ребер.

Неужели он думал, что я его не услышу?

– Ты что-то сказал? – спокойно спрашиваю я, возвращая ботинок на место.