Импринт

Я была уверена, что семь лет разлуки отдалят нас настолько, что мы едва узнаем друг друга на улице, но, видя повзрослевшее лицо Эммы, я улыбаюсь так, словно сегодня мой день рождения.

– Привет, – выдыхает она, обернувшись, и тут же вскакивает на ноги.

Она одета в удивительной красоты изумрудный костюм и высоченные шпильки. И я едва не усмехаюсь. Ну конечно, куда же Эмма и без туфель.

– Привет, – говорю я несколько неловко, разглядывая ее большие зеленые глаза.

Она делает то же самое, пока не произносит суровое:

– Если ты сейчас же меня не обнимешь, клянусь, я задушу тебя, Рид.

Моя улыбка становится шире, и я падаю в ее крепкие объятия, глубоко вдыхая в себя запах фрезий.

– Я так чертовски по тебе скучала, Катерина, – шепчет она мне, стискивая руки у меня за спиной. Кажется, еще немного и Эмма сломает мне ребра.

– Я тоже, Эм. Я тоже, – шепчу я в ответ, сдерживая рвущиеся наружу эмоции. Я промаргиваюсь, чтобы не заплакать.

«Держи себя в руках, Кэт», – приказываю я себе, отстраняясь.

Эмма недовольно поджимает губы.

– Я бы могла быть добренькой, но увы, это прерогатива Эль. Мы звонили тебе. И писали. Тысячу, мать его, раз. Даже прилетали в Канаду, пытаясь найти тебя.

В сердце впивается тысяча игл. Я замираю, оглушенная новостью. О господи, они даже прилетали ко мне в Ванкувер?

– Где ты пряталась, Кэт? – Эмма повышает голос, но вдруг замолкает и судорожно выдыхает, хватая меня за плечи. – Я понимаю, тебе было тяжело, но ты могла бы не перечеркивать всю свою жизнь из-за одного мудака.

– Не надо, Эмма, – тихо говорю я. Нет, пожалуйста. Я не хочу говорить об этом. – Мы можем отложить этот разговор?

Я не готова. Не сейчас.

Возможно, я никогда не буду готова.

И тем не менее я уверена, что мне просто нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что я здесь. Что я в Англии. И что мы, вероятно, живем с ним в одном городе.

Эмма недовольно выдыхает и кивает, удивляя меня неожиданной сдержанностью. Неужели она повзрослела и научилась справляться со своим взрывным характером? Сердце вновь больно екает лишь от одной мысли, что я пропустила взросление своих подруг.

Что было бы, если я осталась?

Нет, даже не думай об этом, фиксация на прошлом – это деструктивные мысли.

– О, мы обязательно поговорим, – уже мягче произносит Эмма, придирчиво оглядывая мою фигуру. По ее лицу пробегает тень сожаления. – Ты выглядишь похудевшей на несколько фунтов, а то и больше. Анна говорила мне твой размер, но он и близко не XS, Кэтти.

Она качает головой, заглядывая мне в глаза. Мне становится неловко, когда я вижу в них жалость.

– Пожалуйста, ешь больше.

– Я хорошо питаюсь, Эм, – говорю я, невольно улыбаясь. Она не изменилась. Все так же опекает и заботится о каждом человеке на этой планете. – Предлагаю обсудить платья, а потом я приглашаю тебя на обед. Ты согласна?

Я говорила, что у меня есть некоторые проблемы с социализацией?

Мое дыхание на миг задерживается, пока я жду ее ответа. И мои плечи расслабляются, стоит девушке произнести радостное:

– Конечно! Как насчет Сохо-хауса?

Видимо, Эмма все еще поддерживает членство в этом клубе, но я бы не хотела встречать знакомых. Предпочитаю держаться в энергосберегающем режиме до начала благотворительного вечера, потому как силы мне понадобятся. Много сил.

Я качаю головой и озвучиваю свой вариант:

– Ты убьешь меня, если я предложу «Старбакс»? Я хочу тыквенно-пряный латте, – я запинаюсь, когда чуть не произношу: – И сэндвич.

Точно, никакого сэндвича. Однако убойная доза сахара и кофеина мне точно не повредит.

Эмма улыбается от уха до уха и опять стискивает меня в объятьях.

– Моя дорогая Кэтти. Я обожаю твою тягу к сладкому и тем более я обожаю тебя. Значит, «Старбакс».

– Значит, «Старбакс», – киваю я, пытаясь сдержать очередную улыбку.

Пожалуй, я давно не была так счастлива, и впервые за полтора дня в Англии ловлю себя на мысли, что, возможно, мой приезд – не такая уж и плохая идея.

– Давай определимся с нарядом, – она тянет меня за руку, чтобы подвести к рейлу с развешанными платьями. – Половина из них будет тебе велика, хм…

Она хмурится, пока перебирает варианты, и достает самый ненавистный цвет на планете Земля.

Я моментально бледнею.

– Может…

– Только не красный! – перебиваю я чересчур возбужденно.

– Но тебе так подходит этот цвет, – настаивает на своем Эмма. – Раньше ты…

– Нет, – говорю я категорично. – Думаю, я предпочту черный.

Она кидает на меня странный взгляд и, слава Богу, никак не комментирует мое странное поведение.

– Тогда это.

Я придирчиво смотрю на его длину. Эмма прищуривается.

– Даже не думай, маленькая ханжа. У него нормальная длина, – в мои руки впихивают платье. – Меряй.

У него совершенно точно ненормальная длина.

– Нет, – выдвигаю я вердикт, когда смотрю на себя в зеркале.

– Да, Катерина, – говорит Эмма бесстрастным голосом у меня за спиной. – Ставлю свой «Астон Мартин» на то, что сегодня все захотят тебя трахнуть.