Импринт

Ее взгляд. Пережитый страх расширил ее черные зрачки, которые окаймляла сумрачная радужка. Расплавленный металл. Этот оттенок даже почти вышел на один уровень с красным – моим любимым цветом. Ее светлые волосы потемнели и струились по нежному лицу и шее, умоляющей сжать ее в моей крепкой хватке.

Я бросаю сигарету на пол яхты и топчу ее ботинком, чувствуя охвативший меня интерес. В голове мелькают образы Катерины в самых компрометирующих позах.

Дрожит, всхлипывает и кричит. Я особенно желаю услышать, как она кричит.

И да, я знаю ее имя.

Если бы не ее возраст и девственность, она бы давно была в моей постели. Но я, как и Эрик Боулмен, не люблю возиться с такими, как она. Меня не привлекают неопытные.

Или возможно Эрик думал, что не обращу на Катерину свое внимание, пока она невинная монашка, и поэтому до сих пор не тронул ее.

Умный ход, подонок. Но эта девушка совершила ошибку, показав передо мной свою суть.

Не стоило привлекать к себе мое опасное внимание.

Теперь мне придется поохотиться на тебя, котенок.

***

Примечание:

Сенсибилизация (в психологии) – повышение чувствительности нервных центров под влиянием действия раздражителя.

Глава 7. Обсессия

“… Прежде чем я выслежу тебя,

Схвачу тебя за подбородок,

И поцелую твои губы.”

Austin Giorgio – You Put A Spell On Me

Кингстон, Шотландия.

Призрак.

Семь лет назад.

– У тебя все хорошо, Кэтти?

Я предусмотрительно не включаю камеру во время звонка с Заком. Если контроль голоса был мне подвластен, то выражение лица могло меня выдать. Особенно перед дядей, который всегда был слишком проницательным.

Чертов канадский шпион.

– Да, все хорошо, – уверенно отвечаю я, с яростью размазывая антрацитовую краску по холсту.

– Ты уверена?

Я замираю, разглядывая депрессивные оттенки. Без понятия, что это будет за картина. Я даже не понимаю, какие конкретно образы рисую, они просто приходят в мою голову, поедая меня заживо.

– Да, все в порядке, Зак, – мой голос стал мягче. – Много домашки в начале семестра, ты же знаешь. Лучше расскажи, как там Сэм.

– Ну-ну, – дядя хмыкает и переводит камеру на золотистого лабрадора. Лапа Сэма перевязана, а карие глаза смотрят на меня с любовью, хотя пес даже не знает, кто находится по ту сторону экрана. – Доктор Фишер сказала, что еще пару дней и будет как новенький. Из травм у него останется только боязнь ежей.

– Слава богу, – я вздыхаю, откладывая палитру с кистями. – Надеюсь, ты пригласил ее на свидание?

Дядя Зак был очень похож на моего отца: пшеничные непослушные волосы, серые глаза и острые скулы. Ума не приложу, почему он никак не решался позвать эту девушку на свидание.

– Не думаю, что Аврора готова нарушить лечебную этику, – Зак усмехается, а из моей груди вырывается смешок.

– Не думаю, что лечебная этика работает таким образом.

– К тому же, Сэм влюблён в нее по уши. Я стану настоящим врагом, если уведу у него девушку.

Я держусь за живот, когда из меня наконец выходит нормальный смех… пока не чувствую, как по спине неожиданно ползут мурашки.

Острые клыки тревоги впиваются в мою кожу, но я заставляю себя не смотреть в окно, как обезумевшая

– Сэм переживет, – я прочищаю горло. – Я серьезно, Зак. Пригласи ее на свидание.

– Может быть, в следующий раз. Расскажи про свои выходные.

Боже, какой же он настырный. Я люблю своего дядю. Безумно люблю. Но если я поведаю ему о недавнем инциденте, то ссоры с мамой не избежать.

Дядя Зак будет до последнего отстаивать позицию о моем немедленном переводе. Мама же будет изводить меня разговорами о деньгах и о том, как много они в меня вложили. Между ними опять вспыхнет война, и их хрупкое перемирие канет в небытие.

Тем более… Кембридж.

После Кингстона мне будут открыты все двери, и я не собираюсь изменять своей мечте ради какой-то четверки засранцев.

– Ничего особенного, – бормочу я, чувствую чужое присутствие.

Я растерянно оглядываюсь в комнате, в которой кроме меня никого не было. Но я ощущала чужое присутствие.

Словно кто-то наблюдает.

Мной повелевает совершенно детское желание проверить ванную комнату, шкаф, заглянуть под кровать, чтобы убедиться, что там нет монстров.

Однако я всегда знала правду: монстры живут только в моей голове.

– Ты куда-то выходила?

– Да, – выдыхаю я. – На вечеринку вместе с девочками.

Я вытираю руки и подхожу к окну. Тусклые фонари и луна подсвечивают вековые деревья, делая их по-настоящему жуткими. Внутренний двор обычно плохо освещался в вечернее время суток, но ранее это никоим образом меня не пугало.

Задвинув шторы, я возвращаюсь к рабочему столу.

– И как все прошло?

Серые глаза дяди Зака смотрят на меня внимательно, под их тяжестью хочется сдаться. Я задыхаюсь от невысказанных слов, которые горят в моем горле.