Импровиз. Сердце менестреля

Альт Раст взял щипцы, выудил из теплящегося очага уголёк, раздул его и зажёг две ароматические свечи, к которым испытывал сильное, а по мнению некоторых дворян, излишнее, влечение. По комнате распространился тонкий запах кедровой живицы. После уселся напротив Ланса, сцепил пальцы и упёрся локтями в столешницу.

— Не буду ходить вокруг да около, пран альт Грегор. Ваше положение очень серьёзно. Я, хоть и поклонник вашего таланта, но не в моих силах чем-то помочь.

— Я никогда не бегал от ответственности, пран альт Раст. Коль попался, нужно принимать наказание. Кстати, благодарю за высокую оценку моего скромного творчества.

— Я хочу, чтобы вы осознавали. Суд вынесет смертный приговор. Это ясно, как божий день.

Ланс сглотнул. Ничего себе известие. И это после того, как отношения с Браккарой заметно охладились.

— Вообще-то, я намерен требовать суда в дворянском собрании, а не обычного, разбирающего дела мещан. Следует напомнить, что это был честный поединок. В присутствии секундантов и свидетелей.

— Да? — Альт Раст склонил голову к плечу.

— И он сам напоролся на мой клинок. Вы же фехтовальщик, пран Гвен, вы должны понимать что так бывает, когда оба дуэлянта делают выпад. У меня шрам на щеке от его шпаги…

— Похоже, мы не понимаем друг друга, — вздохнул альт Раст, нырнул под стол, вытащил кинжал в ножнах.

На взгляд Ланса ножны и оружие друг другу не подходили.

— Этот кинжал находился при вас в ночь ареста. Он знаком вам?

Менестрель внутренне напрягся. Не хватало ещё, чтобы всплыла история его стычки с Гворром. И дело даже не в оскорблении особы правителя — и без того, если захотят осудить, то осудят, дворянское собрание может лишь смягчить приговор или, на самый худой случай, назначить казнь, достоянную благородного прана, а не разбойника. Но Ланс не мог себе позволить, чтобы неосторожное слово скомпрометировало Реналлу.

— Это мой кинжал.

— Вы уверены?

— А разве может быть иначе, если его нашли при мне?

— Ну, тут я могу вам возразить. Мне частенько приходилось ловить людей с вещами, которые им не принадлежали.

— Вы хотите меня оскорбить?

— Нет, просто делюсь жизненным опытом. Так вы продолжаете утверждать, что оружие ваше?

— Вы позволите взглянуть поближе?

— Нет, пран альт Грегор, не позволю. При всём уважении. Вы — обвиняемый в убийстве, а я — глава сыска. Давайте соблюдать определённые правила.

— Ну, тогда как я могу с уверенностью заявить, моё ли это оружие? Не знаю…

— А я вам подскажу. Здесь на крестовине клеймо — единорог, вставший на дыбы. Насколько я помню, герб вашего Дома — Багряная Роза. А Единорог…

— Если я скажу вам, что мы помирились в праном Гворром и обменялись кинжалами в знак вечной дружбы, вы всё равно мне не поверите.

— Не поверю. А должен?

— Не знаю… Я бы и сам не поверил. Разве что спросить у прана Гворра, — Ланс невесело усмехнулся. — Или правильнее будет сказать, у герцога Гворра. Подозреваю, пока я тут общаюсь у грабителями и убийцами, там, наверху, уже прошла коронация.

— Нет, не прошла. Уж не знаю, обрадую я вас или огорчу.

— То есть, как это не прошла? Что помешало наследнику вступить на престол? Неужели нашелся претендент, имеющий больше прав?

— Нет, — заявил Гвен серьёзно и с оттенком грусти. — Пран Гворр умер.

— Как?

— Вот у вас я и хотел бы выяснить некоторые подробности.

— Откуда мне знать подробности, сидя в тюрьме? Я ещё не настолько вхож в преступный мир…

— Пран альт Грегор. Наследника престола, прана Гворра из Дома Чёрного Единорога, нашли мёртвым ту ночь, когда вас арестовали. С вашим кинжалом в груди. — Гвен альт Раст вытащил из-под стола еще один кинжал. Вынул первый, с клеймом единорога, из ножен и сунул на его место на его место новый. Клинок скользнул легко и без задержки, как щёголь в сшитый по размеру камзол. — Сумеете ли вы объяснить мне, как это вышло? И какое отношение вы имеете к смерти прана Гворра?

— Полагаю, мой рассказ о том, как у меня украли кинжал, вас тоже не удовлетворит?

— Возможно, удовлетворил бы, если бы не это, — Гвен кивнул на кинжал герцога. — Вам придётся придумать более убедительное объяснение.

— Да вот как-то ничего не приходит в голову.

— Это плохо.

— Я понимаю. Но, что поделаешь…

— Ну, пран альт Грегор, вы могли хотя бы попытаться убедить меня, что повстречались с его светлостью во время попойки в городе. Кстати, не стану утверждать, что это было совершенно невозможно…

— А вы предпочтёте какое из двух объяснений? Дружба и обмен оружием или пьяная ссора и неосторожный удар в потасовке?

— Конечно, для собственного спокойствия мне хотелось бы поверить в первое. Но… Исходя из жизненного опыта и зная ваш нрав и нрав его светлости, я, скорее, поверю во второе.

— Тогда я и пытаться не буду. Клянусь честью, пран Гворр был в этом городе последним человеком, с которым я хотел бы выпить вина за одним столом. После отъезда браккарского посланника, конечно.

— Вы так не любите браккарцев?

— Ну, да. Представляете! Нелюбовь моя к ним сильнее, чем к прану Гворру. Смею вас заверить, встретив его в городе — пусть даже инкогнито — я нахлестал бы…

— Тише-тише. Вы забываете, с кем разговариваете.