Импульс

И Маркус закрыл глаза. Да, он знал, каков Доминик Джованни. Скорее всего он знал не больше любого другого смертного. Маркус отчетливо помнил тот октябрьский день, два с половиной года назад, в 1987-м, когда ему наконец под покровительством Таможенной службы США и «своего» человека, Росса Харли, удалось добиться встречи с Джованни. Маркусу никогда в жизни не было так страшно, но в то же время он был настроен решительно. Доминик казался таким человечным, таким обаятельным во время рассказа о курорте Порто-Бьянко. Он был остроумным, образованным джентльменом, таким он оставался и по сей день. А еще Доминик мог быть страшным занудой.

В тот вечер Маркус так и не увидел Доминика. Он всеми силами пытался побороть сон, но снова отключился и проснулся, когда уже стемнело. Его мучила жажда, и тупая боль время от времени глухо отдавалась в спине. Маркус выругался, но это не помогло. До него донесся какой-то шорох, и он увидел, что рядом с кроватью стоит Паула, держа в руке стакан воды.

— Вот, — проговорила она. — Выпей это.

Он с благодарностью пил воду, думая при этом, что, возможно, Паула вовсе не такая уж плохая.

Но Маркусу пришлось быстро изменить свое мнение после того, как она через секунду произнесла:

— Хватит с тебя, Маркус. Доктор Хэймс предупредил меня, что ты первым делом захочешь пить. А теперь, я думаю, самое время воспользоваться бутылкой для мочи. Он наказал не выпускать тебя из постели, иначе рана откроется и снова начнет кровоточить.

Маркус наблюдал за ней, не произнося ни слова, когда она протягивала ему чистый сосуд — любой нормальный человек принял бы его за пустую винную бутылку. Он посмотрел на него, затем снова перевел взгляд на молодую женщину.

Паула, улыбнувшись, откинула одеяло, и Маркус почувствовал, как ее ладонь легонько скользнула вниз по спине, затем провела по ягодицам.

На мгновение Маркус закрыл глаза.

— Паула, пожалуйста, не надо. Я хочу воспользоваться этой бутылкой. Позови ко мне Меркела. У меня ничего не получится, если ты будешь стоять рядом.

Пальцы Паулы скользнули у него между ног, и Маркус почувствовал, что она затаила дыхание.

— Тогда, возможно, чуть позже, — проговорила Паула и засмеялась. — Ты красавчик, Маркус, настоящий красавчик.

Паула оставила одеяло лежать у него в ногах, и Маркус осознал, что у него даже нет сил изогнуться и натянуть его обратно. Он уже собирался закричать, но онемел, заслышав громкий хохот Меркела.

— О Господи, голозадый! Что с тобой сделала Паула? У тебя и лицо, и задница красные! Я и не думал, что ты можешь так меня развеселить…

Меркел снова захохотал, его огромный живот так и колыхался от смеха. Маркус вздохнул. Вот уже пятнадцать месяцев он пытался добиться от Меркела живого, непосредственного смеха. Маркус испробовал всякие шутки и розыгрыши, но все напрасно. А сейчас он не делал ничего особенного — просто лежал на животе задницей кверху — а Меркел почти что бился в истерике.

Однако Маркусу отнюдь не было весело. Плечо разрывалось от боли, накатывали приступы тошноты, к тому же он чувствовал себя последним ослом. И еще Маркусу хотелось облегчиться. Он попытался приподняться, и хохот Меркела затих, по крайней мере, на какое-то время.

Несколько минут спустя Меркел передал бутылку одному из мальчиков-слуг со смиренным лицом, и тот взял ее, не произнеся ни слова. Когда Маркус перевернулся обратно на живот, обернув одеяло вокруг спины, Меркел опять захихикал:

— Тебе повезло, что наш старый приятель Делорио не вломился сюда, когда Паула развлекалась с тобой. Его бы хватил удар. Он бы во всем обвинил тебя, хотя любому дураку понятно: явись сюда эта миниатюрная блондиночка, Джоэнни Филдз, ты и то вряд ли пошевелился бы. — Он снова захохотал, мысленно представив себе эту сцену и придя в неописуемый восторг.

— Мог бы оставить хотя бы трусы.

— А их на тебе и не было. Ты что, не помнишь? Только обрезанные джинсы и футболка. Хэймсу было все равно. Прийти сюда и увидеть тебя, лежащего с голым задом! — Снова раздался гогот, и Маркус стиснул зубы, сожалея о том, что когда-то давал себе клятву выжать смех из этой чертовой безмолвной каменной глыбы.

— Итак, мой мальчик, я смотрю, тебе наконец удалось рассмешить Меркела. Великое достижение, и, должен добавить, немного неожиданное, если учитывать твое нынешнее состояние.

Как только Доминик вошел в спальню, Меркел сразу же замолчал. Он уважительно вытянулся по стойке «смирно» и придал лицу отсутствующее выражение.

— Если только, конечно, Меркел смеялся не потому, что он тайный садист и ему нравится видеть тебя поверженным.

— Сэр, разумеется, нет! Что вы, я…

— Я знаю, Меркел, — перебил его Доминик. — Оставь нас наедине. Двое из наших охранников еще окончательно не пришли в себя. Проверь, как они, и позаботься о том, чтобы Лэйси помог им скорей вернуться к своим обязанностям. Ах да, насчет голландцев. Думаю, пусть посидят еще немного в сарае для инструментов. Мне бы хотелось подождать до тех пор, пока наш герой дня, Маркус, сможет вместе со мной допросить их. Пусть Дюки даст им поесть, но не слишком много.