Imressions (СИ)

— Живёт и радуется жизни, — хмуро ответил я и посмотрел через её плечо. — Некий… Домиано Марано ещё не приходил?

— Да, позволь проводить тебя к столику.

Моника не была легкодоступной шлюхой. В свои двадцать пять она уже управляла прекрасным рестораном в центре Лос-Анджелеса. И она добивалась того, чего хотела мгновенно. Вот и я попал под её тяжёлую артиллерию.

За столом у окна сидел мужчина средних лет, и я поначалу замер на месте, вглядываясь в его лицо. Они с Лорой были чертовски похожи. Поэтому сомнения насчёт того, что Холли нашла не того человека, тотчас же отпали.

Увидев меня, Домиано поднялся с места и смерил меня недовольным взглядом.

— Поразительно! — он всплеснул руками. — Почему я должен жда…

Я подошёл к нему вплотную и схватил за грудки.

— А теперь слушай меня. Или ты извиняешься перед своей дочерью и приглашаешь её на эту гребаную свадьбу, или твоё бракосочетание придётся отменить.

========== eleven. ==========

<С тобой мне нравится играть в супермена. С другими - в монстра>

От лица Росса.

Сентябрь подходил к концу, отдавая свои права октябрю-брату. Но несмотря на то, что близилась середина осени, жара стояла невыносимая. Город отпустил дожди, уводя за собой и утренние туманы, и хмурые мысли. Тёплый воздух стал гораздо чище, а заманчивый океан снова принял в свои неспокойные объятия калифорнийцев и туристов. Признаться, я не любил ни осень, ни весну, ни лето. Зима — самое прекрасное время, пожалуй, эта любовь живёт со мной с рождения (к слову, и родился я тоже зимой). И сейчас, вспоминая, наверное, лучшие годы в моей жизни — промежуток от трёх лет и до четырнадцати, перед моими глазами встаёт чёткий образ девчушки со светлыми волосами, завивающимися в милые кудри и карими, точно как у меня, глазами. В Рождество мы всегда были вместе. Она никогда не открывала свой подарок первой, — ждала, когда я открою свой. Райдел, а именно так зовут мою сестру, знала много интересных историй и тайных мест в нашем старом доме в Литтлоне. Но даже сейчас я не мог себе признаться, что скучаю по ней. А теперь у меня нет ни зимы, ни Райдел. Просто потому, что в ЛА не может быть зимы. Как и сестры, честно говоря.

А осень я начал сравнивать с Лорой, просто потому, что в голове и мыслях её было так же туманно, как и на улицах осеннего (зимнего, весеннего и летнего) Лондона, куда я зачастил в последнее время. Я бы хотел взять её в этот прекрасный город — ей бы понравилось. Точно понравилось бы.

— А я ему говорю: «Милый мой, мне настолько похуй, что ты можешь подтереться этими бумажками в толчке, снять это на камеру и выложить в ютуб», — пьяный голос Кела отдалённо доносился до моих ушей, когда я докуривал очередную сигарету.

Понятия не имею — какая дрянь там внутри, но уж очень приятная, раз так обжигает лёгкие. Доходит до самых мыслей, и вот уже расплывчатый образ Марано растворяется в облаке белого дыма. Я забываю своё имя, свою фамилию, возраст, имя жены и детей (хотя, какие к чёрту дети), у меня их трое, что ли. Но и их имён я не помню. Что это рыжий чудак тут разглагольствует?

Но что-то цепкое, как паучьи лапы, хватается за остатки моего самообладания, и я, не медля ни секунды, пробую это слово на вкус.

— Ма-ра-но, — по слогам выговорил я и ухмыльнулся. Отложил косяк в пепельницу (я с ним ещё не закончил) и вот она, невероятно-красивая, свежая и улыбчивая, появилась передо мной. Я словно со стороны видел, как она осуждала меня, но в то же время смотрела прямо в глаза, как никогда не смотрела Кортни (о! я вспомнил её имя, чудеса). — Эй, приятель.

Дрожащая рука потрясла паренька за плечо, прерывая немыслимый водопад речи, обрушившийся на меня за эти пару часов. Келум недовольно прыснул, запил своё раздражение рюмкой виски с ненавистной мне колой и повернулся ко мне. Зрачки в серо-зелёных глазах друга были расширены так же, как и мои. Хорошо отдохнули, молодцы. Где мы, кстати говоря?

— Чего привязался? Я тут рассказываю своей собаке все ужасы моей работы, чтоб не гавкала, псина эдакая, на меня ночами.

— Как зовут моих детей? — резко спросил я и отчего-то захохотал.

Люди, трущиеся друг о друга на танцполе, стали словно бы покидать свои тела, а потом их души, не оценив всех прелестей ночного клуба «21», возвращались к хозяивам. А им хоть бы что! Танцуют и танцуют, черти.

— У тебя нет детей, идиот, — его голос вдруг обрушился на меня, как лавина тогда в Швейцарии, и я вздрогнул.

— А почему у меня нет детей?

— Потому что твоя жена — переодетый мужик?

— И она меня не любит?

— А меня?

Я пожал плечами. О чём мы, собственно говоря, говорим? Говоря говорим. Мне нравится.

— Тебя любят деньги, — рыжий покачивал ногой в такт какой-то хитовой музыки, а я сидел и недоумевал.

Деньги любят меня больше, чем жена. Есть ли кто-то ещё?

— Мне нравится здесь, — приятель, вроде как, посмотрел по сторонам. — Тёлки, выпивка и косяк. Ну просто сказка. С единорогами и чизбургерами.