In-A-Gadda-Da-Vida (СИ)

– Вот не мог просто внутрь спустить, – вздрогнув, ворчит Рамси, – обязательно надо было по жопе размазать, да? – он лезет рукой между ног, хоть немного подтираясь пальцами. Возвращает к лицу. – Отлично. Кровь, твоя сраная сперма и… о, блядь, просто отлично, – он вытирает ладонь о снег и поднимается на руках, хрустнув поясницей. – Даже не хочу знать, как мой зад сейчас выглядит.

– Наверное, я не должен этого говорить, – Джон тянется к кружке с водой и, набрав в руку, хоть слегка обмывает член, – но он выглядит… красиво, – Рамси снова вздрагивает, как будто от неожиданности, но Джон не замечает этого, только поглядывает все на окровавленный зад, из которого действительно теперь к яйцам подтекает его сперма, пока Рамси не подтягивает штаны, бросив вытираться, и не садится на колени.

– Почему не должен? – легкомысленно спрашивает он, но Джон улавливает, что о настоящем вопросе он умалчивает.

– Потому что это может что-то значить? – вопросом на вопрос, так же поверху легкомысленно, отвечает Джон, поднимаясь на коленях и копаясь в рядом стоящем рюкзаке в поисках аптечки.

– Нет, думаю, это ничего не значит, – и если – если – Рамси и думает что-то еще, он ничего об этом не говорит.

– Хорошо, – спокойно соглашается Джон. – Потому что я хочу сказать кое-что еще хуже, – он берет кружку и садится напротив Рамси, скрестив ноги. – Давай руки.

Он осторожно промывает послушно протянутые ладони уже прохладной водой и промокает их после взятой из аптечки салфеткой. Порезы действительно меньше, чем ему показалось тогда. И Джон старается думать об этом, а не о мелькнувшем желании слизать кровь с этих жестких, шершавых ладоней.

– Так что? – наконец любопытничает Рамси. Джон открывает перекись, аккуратно плеская на новую салфетку. И сжимает пальцы Рамси перед тем, как безучастно приложить ее к открытому порезу. Рамси чуть-чуть кривит рот, но не дергается.

– Что я… не хочу уходить отсюда, – негромко говорит Джон, убирая салфетку через несколько секунд. Перекись пенится белыми барашками, очищая руку.

– Почему? – так же негромко – ужасающе въедливо, но ты этого не слышишь – спрашивает Рамси.

Джон берет вторую руку, так же промокая ее. Он еще протирает пальцы и между ними, замечая темные следы от зубов на указательном. Это колет где-то, Джон не знает, где.

“Потому что я ничего не знаю о тебе, Рамси Болтон. Потому что я видел, как ты убил его. Потому что я знаю, как тебя зовут”.

Мясник-мясник-мясник!

“Потому что Мелисандра сейчас допрашивает тезку моей маленькой Арьи. Без тебя она будет разговорчивей, да? Потому что я хочу знать, какой твоей девочкой она была, той, у которой так и так нет носа, части грудей и пальцев, но я закрою на это глаза, потому что это жертвы, которые мы приносим…”

И чем ты лучше тех, кто вешал своих младенцев на этих ветвях над твоей головой?

“…или той, с которой ты – забавы ради? Я видел, как ты убил его. Я знаю, кого ты убил. И я хочу знать, почему”.

– Здесь… красиво. И очень спокойно, – Джон отматывает бинт, бережно и плотно обматывает левую ладонь Рамси. – Я не люблю, когда красивое и спокойное заканчивается, – продолжает лгать он, разрывая край бинта на две части и обвязывая их вокруг ладони.

Он даже не имеет понятия о том, что значит “спокойное”, чтобы еще знать, как это, когда оно заканчивается.

– Ты не хочешь, чтобы это заканчивалось? – Рамси перехватывает его пальцы, держащие новый кусок бинта. Почти любовно. Почти трогает.

– Это не имеет значения, – покойно говорит Джон, высвобождая руку и разворачивая его ладонь внутренней стороной к себе. – Мы все равно возвращаемся в институт, иначе быть не может.

– Ты знаешь, что мы оба не об этом, – Рамси морщится, то ли от того, как крепко Джон перевязывает его, то ли от его слов. – Это из-за того, что я сказал?

– М? – Джон связывает края второго бинта. Холод наконец начинает пробирать его даже через одежду, и он ежится.

– Про то, что я уйду, когда мы закончим, – спокойно уточняет Рамси, сжимая и разжимая ладони. Жить можно.

Джон не отвечает, укладывая остатки бинтов, салфетки и перекись обратно в аптечку, защелкивая замок.

– Ты хотел бы, чтобы это было не так, Джон? – Рамси ничего не предлагает. Это не звучит даже как завуалированное предложение остаться.

– Я думаю, можно будет выдвигаться через час-полтора, – Джон смотрит на пакеты с соком и на часы, потом берет свой свернутый плащ и расправляет его. Если укрыться, будет не так холодно ждать.

Рамси не настаивает на ответе и ложится рядом на спину, закинув перевязанные руки за голову. Джон думает лечь чуть поодаль, но почему-то пересаживается и опускается головой ему на грудь, накинув капюшон и вытянувшись немного наискось. Он накрывает расправленным плащом себя и ноги и живот Рамси, смотря, как переплетаются над их головами заледеневшие алые ветви. Лежать так мягко и совсем не холодно.

– Знаешь, с тобой и подсесть на это дерьмо можно, – неожиданно ласково говорит Рамси, вытаскивая руку из-под затылка и касаясь холодной щеки Джона.

– Ты о чем? – Джон как будто первый раз за последние минуты по-настоящему реагирует на его слова.