In-A-Gadda-Da-Vida (СИ)

– Стой. Постой-постой, – но Джон перехватывает его руку. – Во-первых, раздеваться на морозе – это действительно плохая идея. Во-вторых, у меня все еще побаливает, если честно, – он пожевывает губу, так и держа остановившегося Рамси за запястье. – Здесь, наверное, должна быть какая-то дерьмовая шутка про большие члены, – но он даже не улыбается. Он лжет и не готов принять Рамси еще раз не из-за боли или чего-то такого.

– Джон, ты что, думаешь, я совсем зверь какой? – но Рамси перебивает его с неожиданной лаской, той самой, обманчивой, которая так не нравится Джону. Как пчела в сахарном меду. Зазеваешься, сунешь ложку в рот – и жало вопьется тебе в язык. – Конечно, я хочу вставить тебе еще, пиздец как хочу. Но я не сделаю тебе больно. И никогда не сделаю того, чего не захочешь ты, – и Джон никак не поймет, почему ему это не нравится. Это заботливо. Даже, может быть, немного слишком, но что плохого в заботе?

Рамси пока выворачивает руку и опирается на плащ рядом с его лицом.

– Хочу с тобой по-собачьи, – щелкает зубами у носа и довольно скалится.

Как уродливый ребенок.

Почему ты так подумал?

– Ты имеешь в виду… на четвереньках? – Джон перестает сосредотачиваться на своих отвлекающих мыслях, но все равно не слишком понимает Рамси.

– Нет. По-собачьи, – Джон путается еще больше, но Рамси почти сразу успокаивает его: – На четвереньках тоже пойдет. Ты так хочешь?

– А ты? – Джон было собирается ответить, но вместо этого сам спрашивает.

– Да, – не задумавшись, выдыхает Рамси. Он облизывает губы, не понимая, почему Джон все еще смотрит на него требовательно. – Не знаю. Это важно?

– Это идиотский вопрос, – Джон говорит так, как будто что-то должно быть очевидно, но теперь Рамси не понимает его.

– Почему?

– И действительно, с чего бы мне должно быть важно, чего хочет человек, с которым я сплю, – у Джона прорезается саркастичный тон. Рамси смотрит на него неотрывно.

Никто не спрашивает Рамси, чего он хочет. А и что спрашивать? Хочет – возьмет. Но Джон почему-то считает, что это должно быть важно.

– Да, мне так нравится, – наконец пожимает плечами Рамси, тоже бросая отвлеченно думать. – Всегда нравилось.

– Хорошо, – с сомнением, но без повода для придирок кивает Джон, – тогда, если ты хочешь… – он кладет холодные-холодные пальцы Рамси на щеку, на некрасивую, испещренную нарывами и лопнувшими сосудами кожу. – Надеюсь, упыри не решат заявиться сюда прямо сейчас, – опять без улыбки говорит он перед тем, как поцеловать жирные губы.

Горчащий мед тает на языке, аж зубы от сахара сводит.

Рамси отстраняется от поцелуя скоро, вдоволь натеревшись твердым членом между ног Джона.

– Если заявятся… Хах, никогда еще не стрелял из коленно-локтевой, – пока Джон поднимается, Рамси ухмыляется и с готовностью встает на четвереньки, лицом прямо к сердце-древу, руку протяни – и коснешься вырезанного века назад лица. Не оборачиваясь, он стягивает штаны с кальсонами до бедер, обнажая прикрытый поверху длинной курткой зад, толстый, белоснежный и прыщавый. И Джон хочет попросить Рамси передвинуться, но куда двигаться, если его повсюду преследуют эти темные глаза, да и он не хочет выглядеть ребенком, взаправду боящимся духов, живущих в деревьях. Поэтому Джон торопливо расстегивается обеими руками, стараясь не глядеть на кровавый лик – у грязного, каленого до боли Рамси Болтона тоже есть, на что посмотреть, – и решительно сует руку Рамси под куртку, хватает его полное бедро, прижимая к себе. Достает член, выправляет яйца, прижатые расстегнутыми штанами, и отводит полу куртки, чтобы не мешалась. Так вставить еще посложнее, чем лицом к лицу, запоздало думает Джон, крепче стиснув бедро и водя членом по волосатой промежности. Рамси нетерпеливо выдыхает носом, опираясь на локоть, отставляя зад еще, и тянется рукой назад, оттягивает правую ягодицу, раскрываясь. Его нестриженые ногти впиваются в кожу, в мелкие красные точки прыщей, и Джон сглатывает. Даже на морозе пахнет теплом и потом от черных волос, густо сбегающих от самой поясницы.

– Давай, суй там уже, – прикрикивает Рамси, прогнувшись в мощной спине и прижавшись щекой к своему окровавленному плащу. – Жопа мерзнет пиздец.

Джон хмыкает. Рамси живой, естественный и легко выводит его из любого ступора. Джон чуток плюет на пальцы и касается его между ягодиц, чувствуя, что волосы действительно и так влажные, возит немного, размазывая слюну, вызывая у Рамси еще один недовольный вздох. И сплевывает еще в руку, дает слюне стечь с пальцев на член и слегка гладит, отчего тот сразу напрягается сильнее. Джон кусает губу, прижимая головку к рефлекторно сжавшемуся входу, и осторожно, стараясь помягче, проталкивает ее внутрь. Рамси наконец убирает руку, тяжело выдыхает и упирается лбом в сведенные ладони.