In convertendo. Рассказы

Такого рода утверждения, как правило, завуалированы и рассчитаны на то, чтобы их принимали на веру; а я вновь и вновь не в состоянии осознать, почему их надо принимать на веру, хочу и не могу понять, в чем наше превосходство. Однако, не исключено, что нынешние богословы движимы теми же побуждениями, что были у Маколея и есть у журналистов. Им известно, до Манчестера мы можем добраться в пять раз быстрее, чем сто лет назад; ergo, мы в пять раз счастливее, лучшее и умнее, чем наши прадедушки, не говоря уж о более далеких предках, коим требовались недели на подобное путешествие.

Я признаю факт скорости и отрицаю самую малость. Я утверждаю, что возможность быстро добраться из Лондона до фабрик в Манчестере никак не влияет на человеческое счастье, и даже думаю, что если бы кому-нибудь пришло в голову честно подсчитать, сколько стоит наш экспресс и сколько мы платим за него, то получилась бы грандиозная разница — не меньше тысячи процентов в день. Ибо, поймите, суть в том, что в Манчестер — в современных условиях — вовсе не нужно ездить, наоборот, любой человек, если он не фанатик, с удовольствием заплатит, лишь бы не попасть в такое место, как Манчестер.

Ну, а теперь мы подошли к самому важному вопросу — о счастье, то есть о цивилизации. У церковников с этим вопросом нет никаких трудностей, потому что церковники не отрицают, что цель «современной цивилизации» — реальная цель, а не та, о которой иногда говорят вслух, прикрывая ею другие цели, — с точки зрения христианства, во всех смыслах не богоугодна. Ибо реальная цель сегодняшнего дня — телесный комфорт, удобства, удовольствия, максимум материальных благ.

Первым христианам, и это легко доказать, было невдомек, что счастья можно достигнуть таким способом. Очевидно, взгляды первых христиан были прямо противоположными тому, что общепринято в наше время. Не копить деньги, отказываться и даже презирать материальные блага и не беспокоиться о будущем считалось тогда за благо. Мне известно, что есть христиане, которые отвергают догмат относительно ничтожного значения материальных благ в христианской системе ценностей.

Как-то я побывал на лекции, где Magnificat^{80} был превращен в своего рода социалистическую программу. Честно говоря, этого я не могу понять; ничего подобного нет в документах раннехристианской эпохи. Богатые, конечно же, у них тоже были не в чести, однако ни в одном документе я не нашел ни слова против умеренного благосостояния как пути к счастью. Несомненно, Парк-Лейн опасна для души, однако нет никаких указаний на то, что спасение души в Пекхеме.

Впрочем, это не самое важное. Я хочу доказать, что человек — не Просвещенный Хряк и что условий, обеспечивающих счастье Хряка, недостаточно для счастья человека. Итак, я упомянул социализм, но высказывал свое несогласие с его главным положительным тезисом, будто уравнивание всех в материальном плане сделает нас счастливее. Теперь я хочу опровергнуть его негативный тезис — утверждение, будто в современной цивилизации не только нет счастья, но, более того, есть лишь ужас, несчастье, уродство и деградация.

Я вызываю социалистов на свидетельское место в первую очередь потому, что мне с ними не по пути, и потому, что их уж никак не обвинишь в пристрастии к прошедшим временам, в дружелюбном отношении к тори, к религии, к реакции (как это называется) любого вида. Если бы я сказал, что знавал деревенского священника и землевладельца-тори, которые считали современную систему прогнившей и уродливой, то к таким свидетелям не было бы доверия. Однако никому и в голову не придет причислить, например. Шоу либо Уэллса^{81} к священникам, помещикам или к подручным священников и помещиков, поэтому я считаю себя вправе процитировать их мнения о механизации и условиях современной жизни.

Насколько мне известно, именно мистер Уэллс живописует современное общество в образе человека, барахтающегося в ужасном болоте, всеми силами стремящегося вылезти из него, но погружающегося все глубже и глубже в вонючую жижу. Вот итог нашей «цивилизации» — то есть нашей теории, будто человек является Просвещенным Хряком, которому дай побольше машин, и он будет счастлив. Таким образом, вывод из социалистической теории — чем больше машин, тем больше счастья — вступает в прямое противоречие с Маколеем и статьями в ежедневных газетах.