In convertendo. Рассказы

Рассказ Ханны бьш подтвержден другими служанками. Две из них показали, что однажды вечером они ждали Бастиндоффа и заснули перед кухонным очагом, оставив входную дверь открытой. Двое полицейских обратили внимание на открытую дверь, вошли в дом, разбудили девушек и выпили с ними кофе. Девушки признали подсудимого как человека, которого они тогда видели, но оговорились, что в то время борода у него была подстрижена иначе. Мистер Джастис Хоукинс вновь вызвал в суд бывшего партнера Бастиндоффа, и тот рассказал, как Бастиндофф прежде стриг бороду, подтвердив тем самым показания служанок. Мисс Карпентер, держательница постоялого двора на Редхилл, показала, что в 1877 году Доббс и Бастиндофф вместе провели у нее ночь. Однако было замечено, что сия миссис Карпентер относится к подсудимому крайне отрицательно. Допросили Ханну Доббс. Оказалось, что ее уже обвиняли в воровстве, и это дало повод мистеру Джастису Хоукинсу объявить ее «дурной женщиной». Защита настаивала на том, что Бастиндофф в тот день, когда он якобы был на постоялом дворе с «дурной женщиной», на самом деле удил рыбу в совсем другой части страны, а с Ханной был его брат Питер Бастиндофф, очень похожий на Северина. К несчастью, люди, которые показали, что Северин удил рыбу, показали также, что Питер тоже удил рыбу, так что они не только не помогли защите, но еще больше запутал дело.

Единственным проблеском света в этом странном, трагическом и ужасном преступлении и самой надежной свидетельницей в пользу Северина Бастиндоффа оказалась его теща. Вы можете подумать, будто ей удалось смягчить каменные сердца присяжных; увы, нет. Северин Бастиндофф был признан виновным в лжесвидетельстве и приговорен к двенадцати месяцам тяжелых работ.

У этой странной истории нет счастливого конца. Никто не был повешен, хотя совершенно ясно, что по одному человеку, а возможно, и по нескольким, «плакала виселица», как по какому-то поводу заметило склонное пошутить шотландское правосудие.

The Euston Square Mystery

Перевод Перевод Л. Володарской осуществлен no: Machen A. Dreads and Drolls. N. Y., 1927.

Клуб исчезнувших

Одним жарким августовским вечером прекрасный юный джентльмен, можно сказать, последний в своем роде в Лондоне, вышел на площадь и зашагал по пустынной Пиккадилли.^{94} Верный традициям, верный им даже в пустыне, он в полной мере соответствовал предъявляемым ими требованиям; великолепный красно-желтый цветок на его отлично скроенном сюртуке из шерстяной ткани говорил о том, что он истинный сын гвоздики; шляпа, штиблеты и подбородок ослепительно сверкали; хотя уже много недель не было дождя, брюки были должным образом подвернуты, а положение трости с золотым набалдашником свидетельствовало о свободе от предрассудков. Однако — ах! — какие перемены произошли с июня, когда блестели листья, залитые солнцем, когда в окнах клуба мелькали люди, коляски мчались друг за другом по улицам, и в каждой из них улыбались девушки. Молодой человек вздохнул, вспомнив о тихих немноголюдных вечерах в «Фениксе», о неожиданных встречах на улицах, о поездках в Херлингем и множестве веселых обедов в приятной компании. Он поднял взгляд и увидел полупустой омнибус, медленно тащившийся посреди улицы, стоявшую перед «Погребами белой лошади» извозчичью карету (кучер заснул на своем месте) и опущенные жалюзи в «Бадминтоне». Он почти ожидал увидеть шиповник, грациозно тянущийся вверх на отеле «Космопол»; в самом деле, красота, если от нее что-то оставалось на Пиккадилли, спала глубоким сном.

Поглощенный печальными размышлениями, незадачливый Джонни не заметил, что по тротуару навстречу ему движется его двойник, разве что неизменная гвоздика была у двойника цвета сомон[50] да трость — с серебряным набалдашником, как и должны были разниться два предмета, наделенные особым значением. Молодые люди приблизились друг к другу, одновременно обратили внимание на странный вид отлично одетого визави и призвали старого, как мир, бога.

— Клянусь Юпитером, приятель, какого дьявола ты тут делаешь?

Джентльмен, появившийся со стороны Гайд-парк-корнер, ответил первым.

— Сказать по правде, Остин, мне пришлось остаться в городе… э-э… из-за дел с юристами. А ты почему не в Шотландии?

— Знаешь, забавно получается, но меня тоже задерживают в городе дела с юристами.

— Неужели? Это ужасно! Такого быть не должно, иначе все идет вверх дном, правда?

— Клянусь Юпитером, правда! Я тоже так думаю.

Мистер Остин помолчал несколько мгновений.

— Куда ты направляешься, Филиппс?

Вся эта беседа проходила как нельзя серьезно с обеих сторон, правда, при упоминании «дел с юристами» в глазах обоих мелькнул огонек, однако сторонний наблюдатель сказал бы, что на юных плечах лежит груз веков.

— Я еще не решил. Предполагал тихо пообедать у «Азарио». Ты ведь знаешь, что «Бадминтон» закрыт, кажется, на ремонт, а я терпеть не могу «Младшего Уилтона». Пойдем со мной, пообедаем вместе.

— Клянусь Юпитером, почему бы нет? Адвокат подождет!