Инь и Ян

Лидия Анатольевна: А ты со мной разведёшься на законном основании как с неверной супругой? Оставишь меня без копейки, обдуришь Ингу и будешь проживать наследство один? Ах! Я всё поняла! Господин Фандорин! Я поняла! Этот человек чудовище! Казимир был в тысячу раз лучше тебя! По крайней мере он был живой, а ты мумия, засушенная мумия! И притом мумия подлая! Это он, он отравил Казимира, а не я! Месяц думал, как отомстить, и придумал! Брата убить, а вину свалить на меня! Одним ударом двух зайцев!

Станислав Иосифович: Ну уж… Ну уж это я не знаю, что такое! Эраст Петрович, вот уж воистину с больной головы на здоровую!

Занавес начинает закрываться и свет меркнуть ещё на предыдущей реплике Лидии Анатольевны. Завершается сцена под истерический хохот Борецкой, повторяющей: «Мерзавец! Мерзавец! Мерзавец!»

9. От «А» до «Д»

Маса и Глаша сидят на скамейке.

Глаша: Масаил Иванович, а у вас в Японии девушки красивые?

Маса: Абсорютно. (Придвигается ближе.)

Глаша (отодвигаясь, но совсем чуть-чуть): А больше чернявых или светленьких? Ну, блондинок или брюнеток?

Маса: Брюнетки борьсе. (Снова придвигается. Наклоняется к Глашиным волосам, шумно втяги вает носом воздух.) Бозественный аромат.

Глаша (смущаясь): Как вы красиво говорите. Ещё красивше, чем Аркаша…

Маса: Горова гореть. (Показывает на голову.) Грудь бореть. (Кладёт руку на сердце.)

Глаша: Правда?

Маса (заглядывает ей в лицо): Граз горубой. (Целует.) Губы горячий.

Глаша: Быстрый какой! (Слегка отталкивает его рукой, но тут же гладит по стриженной ёжиком голове.) Это у вас такие куафюры носят? Щекотная!

Маса: Бобрик.

Наклонив голову, щекочет Глаше нос. Она хохочет. Воспользовавшись этим, Маса обнимает её.

Входит Фаддей. Глаша, ойкнув, вскакивает и убегает.

Фаддей: Шалапутка.

Маса (нисколько не смутившись, встаёт и степенно кланяется): Фаддэй-сан. Добрый вечер.

Фаддей: И вам того же. (Садится на скамейку. Некоторое время оба молчат.) Охо-хо.

Маса (со вздохом): Нэ.

Фаддей: Вот и я говорю. Один брат помер, за ним второй. Я их обоих годков на двадцать постарее буду, а всё живу, не призывает Господь. У вас-то в Азии как? Если господин помер?

Маса (показывает, будто крест-накрест взрезает себе живот): Сэппуку. Харакири.

Фаддей: Во-во. Без ножа зарезали. Вся имущества ныне Инге Станиславовне отписана. Ладно. А я-то как? Мне-то куда? Оставят тут жительствовать или попросят со двора?

Маса (качает головой): Беда.

Фаддей: То-то что беда.

Молчат, вздыхая.

Маса: Доктор Диксон давно?

Фаддей: Что давно?

Маса (показывая вокруг): Дома давно?

Фаддей: У нас, что ли? Месяца три. (Показывает три пальца.) Барин как стал болеть, пожелал доктора, и чтоб непременно англичанина, к нашим доверия не имел. Дал объявление в газету, ну этот сразу и явился. Понимаете?

Маса (кивает): Да. Ангричанин, газета. (Немного подумав.) Добрый доктор?

Фаддей: Кто его знает. Чужая душа потёмки.

Маса (недовольно тряхнув головой): Доктор – дока? Доктор – дрянь?

Фаддей: А, хороший ли он доктор? Да чего ж хорошего, если барин помер. С евоными английскими лекарствами совсем расхворался, да и помер.

Маса достаёт свой свиток, смотрит в него.

Маса (резюмируя): Доктор дусегуб. (Встаёт, кланяется.) До свидания, Фаддэй-сан. Говорить господин.

Поворачивается, входит в левую половину сцены, свет за ним медленно гаснет. Фаддей таращится японцу вслед.

10. Окно