Иначе жить не стоит. Часть третья

Катерина помедлила у зеркала. Закрутила косы вокруг головы. Потуже стянула пояс домашнего халатика и сама себе понравилась: опять стройная, тонкая в талии, красивая. Не вошла, а вплыла в столовую навстречу сверкающим глазкам Алымова. Приняла поздравления. Отказалась принести дочку: заснула, в другой раз покажу. О чем-то спросила, невнимательно выслушала ответ и уплыла тем же легким скользящим шагом.

Оставшись одна с дочкой, усмехнулась: влюбился дядька. Каждый шаг прикидывает: как мне покажется? Ну и пусть, а то больно злой да скорый! И чего я робела? Он сам по себе, мы сами по себе, верно, доченька? Нам на всех дядек наплевать.

Дело было совсем новое, но уже образовались вокруг него поколения: Алымов, Катенин и Федя Голь были поколением старшим, накопившим некоторый опыт, а у молодых руководителей станции № 3 появилась своя молодежь: Степа Сверчков, Леня Коротких и Клаша Весненок с ее комсомольцами.

По настоянию Алымова в Институте угля возобновились исследования по подземной газификации, в группу научных работников включили и Федю Голь, так как предстояло обобщать опыт обеих опытных станций. Официальным руководителем группы был назначен профессор Китаев, но с первых дней работы фактическим руководителем стал Саша Мордвинов. Никто его не назначал и не выбирал, так случилось потому, что Саша оказался самым сведущим участником группы. Он не пытался оттеснить Китаева, Китаев сам говорил всякий раз, когда возникали спорные вопросы или требовалось организовать новый опыт:

— Вы уж займитесь, Александр Васильевич… Мне не разорваться, голубчик, прошу вас, вникните, что там у них…

Единственным «инородным телом» в группе был Федя Голь, но Саша с первого дня постарался стереть всякие разграничения между институтской молодежью и Федей:

— Неважно, чей проект и кто на какой станции работает. Дело общее, опыт каждого нужен всем.

Если бы Саша мог, он включил бы в группу и Леню Гармаша. Что с того, что Ленечка Длинный шатнулся в трудную минуту! Он талантлив, так пусть отрабатывает вину. Но Леня Гармаш упорно обходил их лабораторию и старался не встречаться с прежними друзьями. Однажды Саша остановил его в коридоре:

— Знаешь, Леня, ошибка, вовремя не исправленная, разрастается.

Леня вспыхнул и сказал сквозь зубы:

— Не чувствую себя виноватым.

— Вот как! — сказал Саша и пошел дальше.

Леня Гармаш втянул голову в плечи и укрылся в пустой аудитории, где не перед кем было притворяться равнодушным. Из всех институтских работников он больше всех уважал Мордвинова и своего руководителя профессора Троицкого. Совсем недавно он первым из студентов поверил в подземную газификацию и увлек ею лучшего своего друга — Леню Коротких. Как они мечтали об успехе, лежа на соседних койках в большой комнате институтского общежития, среди спящих товарищей! Будущее рисовалось им интересным, огромным! А потом… Зачинатели всего дела задержались в Москве, вокруг имени Светова пошли неприятные разговоры. Затем стало ясно: Светова исключат. И в это же время Лене предстояло решать, идти ли на опытную станцию. Сонин и Алферов убеждали не рисковать своей научной карьерой. Леня Коротких и Степа Сверчков сознательно шли на любой риск, Леня Гармаш испугался… До окончания института остался всего год, потом ему была обещана аспирантура при кафедре Троицкого, — как же бросаться наобум в полную неизвестность?.. Во всяком случае, надо переждать…

Когда он сообщил своему руководителю, что решил пока не уходить ради проблематичного дела, Троицкий сказал:

— Что ж, э-э-э… каждый поступает сообразно характеру и силам… э-э-э… силам духа.

И тогда же лопнула дружба с Леней Коротких. С первого курса спали рядом и рядом сидели на лекциях, вместе ходили в столовку и в кино… а тут Леня Коротких подошел и сказал, глядя в сторону:

— Мы на субботу сговаривались в кино, так ты не трудись насчет билетов: отменяется.

А вечером соседняя койка оказалась пустой: Леня Коротких перебрался в другую комнату. В другой этаж. И в столовке садился не на обычное место, а в противоположном конце зала.

И вот Леня совсем один. Попроситься в группу? Но Коротких с его неуемной принципиальностью не захочет работать вместе. Да и как посмотрят другие? «Ошибка, вовремя не исправленная, разрастается»?.. Значит, надо прийти и покаяться, попросить прощения? А они будут коситься и учить уму-разуму?.. Но, главное, кто знает, как еще все сложится? Светова восстановили, а Маркушу нет. Алферов сказал, что это им «боком выйдет»… Ходит слух, что и у Чубакова неприятности из-за Маркуши…

Потомившись немного, Леня решил, что поступил разумно. И продолжал сторониться бывших друзей, хотя ревниво следил за тем, как они увлеченно работают, как часто они выезжают из института то на станцию Катенина, где началось-таки вскрытие подземного газогенератора, то на станцию № 3, где закладывалась опытная панель…