Иначе

Вот я уже и на пустыре. Ветер и не думает стихать. Ускоряю шаг. Приговариваю залпом остатки пенного. Эта рекордно быстро зашла. Не люблю на ходу пить, а стоять яйца морозить, уже совсем сил нет. Кидаю пустую бутылку. Она, попадая на что-то твердое, с характерным звоном стекла разлетается на куски.

– Ну что же вы творите?

Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Блять. Долбанный козел со своим псом на поводке. Даже не заметил его.

– Чего делаете, говорю. Тут, вообще-то, с собаками люди гуляют, а из-за таких вот, как вы, приходится их потом к ветеринару водить, чтоб стекла из лап вытаскивал, да раны обрабатывал. Знаешь, сколько это стоит? – переходит под конец своей пламенной речи «на ты» хуепутало.

Он подходит ближе, ему, быть может лет 45, В очках. Утепленный спортивный костюм и шапка с пумпоном. Смахивает на типичного семьянина, не особо довольного серыми буднями своей жизни. Собака у него что-то, наподобие колли. Да, именно такая меня в детстве покусала. Соседка-алкашина выпускала ее все время болтаться по двору. В основном, она на всех лищь лаяла, но меня как-то удостоила отметить своими сраными зубами. Как сейчас помню, ехал на велике, а эта тварь сутулая выпрыгнула из кустов и вцепилась мне в область икроножной мышцы. Бабушка потом, конечно же, устроила форменное разъебалово, но синего живота от кучи уколов от бешенства это не отменило.

Псина подбегает ко мне и пытается тыкаться носом в ногу, но я вовремя ее одергиваю.

– Так что же вы, молодой человек?

Что за долбанный вопрос?

Вглядываюсь, и вижу, что у него между пуговиц куртки торчит морда еще какой-то мелкой хуйни. Не помню, как называется, точнее, что за порода, типа добермана-карлика. Я таких козликами называю. Бощка мелкого выродка трясется от смеси холода и страха.

– Я чего-то не понял, вы за свой кошелек переживаете что ли? Так выгуливайте их у себя по комнате тогда!

Тут же вспоминаю, как часто приходится оттирать собачьи фекалии с подошв обуви после похода на баню. Особенно мало удовольствия и много труда вперемешку с матами это доставляет в отношении ребристых с нижней стороны найков. Как долбоеб стоишь и вытаскиваешь говнище какой-нибудь веткой, так как обычным трением об землю такие кроссы никогда не очистить. Более того, если это не качественно сделать, аромат говна по квартире обеспечен.

– Причем тут деньги? – спрашивает он, хотя в его фразе про ветеринаров отчетливо был слышен акцент на стоимости.

Этот бессмысленный диалог стоит прекращать, потому что ноги и так уже заледенели, пива нет, да и завтра рано вставать, несмотря на то, что суббота. Но меня это даже радует. Можно слегка побегать. У нас игра со Строительным трестом. Я разворачиваюсь в направлении к дому.

– Все с вами понятно, молодой человек! Вы типичный представитель потерянного поколения. Ни стыда, ни совести. Лишь бы выпить, да наркотиков раздобыть, – кричит он в спину.

Останавливаюсь.

– Тебе что, блять, нужно, дяденька?! Извиняться перед твоими четырехлапыми друзьями я не стану, перед тобой тоже, да и собирать осколки не намерен, так что расслабься и оставь при себе свое возвышенное дерьмо про потерянное поколение!

Видимо, не ожидая такой реакции, он смотрит на меня и пару секунд молчит

– Идите, молодой человек, ничего мне от вас не нужно. Ни стыда, ни совести, – повторяется он, – таким, как вы на всех плевать с большой колокольни, никому не поможете, только о себе и думаете. Да, о чем я, вы же не поймете.

Достаю очередную сигарету, чиркаю зажигалкой и двигаю в сторону логова. Потерянное, блять, поколение. Умник херов.

Желтая галогеновая лампа размером с невъебенную грушу уныло освещает мокрый асфальт перед подъездом. Здесь точно снежный покров еще не скоро устоится. Может от труб с горячей водой, проложенных поверх земли, а, может, и от натыканных панельных пятнадцатиэтажек идет тепло, и мне становится комфортнее. Помню, теплотрассу еще сезона два назад выкопали из земли, убрали ржавые, хер знает, сколько летние трубы, новые проложили поверх газона. Как все думали, этот ход был запланирован, как временный, но время идет, а кипяток с котельной так и доставляется в квартиры посредством наружных коммуникаций, ни разу не красящих и так не особо нарядный облик района, или даже лучше будет сказать, дополняющих индустриальные пейзажи севера города. Наш округ никогда не отличался особым вливанием финансовых средств со стороны бюджета, да и из социальной сферы вокруг одни фабрики, да детская колония. Да уж, блять. Поэтому по поводу труб никто никакие митинги, собрания и акции протеста не устраивал. Да и что говорить. Не удивлюсь, если подобный народный сход бы и состоялся, в ответ от районных президентов последовало бы что-то из серии – «Ну, а вы что хотели? По этим трубам, вам, черви, вообще-то вода горячая течет! По сему, возрадуйтесь и больше не тревожьте наш покой своими бесполезными возгласами».