Иная Богемия

– Девушка еще жива. Вызовите скорую.

Горло у Энн саднило, и слова вышли сухим скрежетом. Карл наклонился над ними, протянул руку и повернул голову девушки набок, убирая светлые волосы. На шее виднелись многочисленные укусы, некоторые уже зажили, оставив корку, а некоторые были свежими. Карл посмотрел на Вильгельма и поджал губы.

– Она обратится. Никакой скорой помощи.

– Что? Нет! – возмутилась Энн, поднимаясь с пола и заворачиваясь в пиджак, словно в пальто.

Укушенная вдруг открыла глаза, которые в свете электрических ламп казались бордовыми, вскочила и в ужасе попятилась к порогу своей квартиры.

– Не надо! – крикнула Энн.

Одновременно с этим мистер Рот сгустком тьмы перетек за спину девушки и обхватил одной рукой за талию, а другой закрыл ей рот. Она сопротивлялась и брыкалась, все больше приходя в сознание.

– Графиня, вы должны осознать простую истину: укушенная – уже не человек. На следующую ночь она превратится и пойдет убивать прохожих.

Кинских молчала. Весь мир сузился до мистера Рота, держащего сопротивляющуюся девушку. Она смотрела на него, сжимая и разжимая кулаки. Адреналин затопил ее вены, губы поцарапали влколачьи клыки. По лицу струились слезы, на руках началось превращение: кожа растрескалась и покрылась шерстью. Она полуобернулась зверем, стоя на двух лапах. Пока Вильгельм с удивлением следил за ее метаморфозами, Карл подлетел к укушенной девушке и свернул той шею.

Глава 11

Ignoti nulla cupido.

О чем не знают, того не желают.

«Пражский трдельник»

«Что-то необъяснимое творится в Праге! Всю ночь выли сирены, из спальных районов города поступило несколько десятков вызовов полиции. Пострадавшие рассказывают одно и то же: монстры с клыками и когтями нападают на людей и пьют их кровь.

Министерство здравоохранения выступит днем с публичным заявлением, специалисты предполагают наличие вируса или случая массового бешенства у людей.

Нескольким очевидцам удалось заснять людей, которые ползали по стенам и нападали на жителей домов.

Сегодня наша экспертная группа пообщается с пострадавшими. О результатах – в следующем выпуске новостей.

Берегите себя и не пускайте незнакомцев ночью в свой дом.

Ваш Эл Вода».

Энн

Она напала на Карла, полоснула лапами по груди, разрывая когтями одежду и упырскую плоть.

– Анета, остановитесь! – отрезвляюще холодно прикрикнул мистер Рот.

Кинских всего секунду помедлила, но взгляд упал на мертвую девушку в его руках, и все вокруг окрасилось в красный. Полуобращенная, с выступающей волчьей мордой, она кидалась на них, стараясь ухватить зубами. Вильгельм уронил труп и обманным маневром оказался перед лицом Энн. Она поняла, что не успевает отразить занесенную руку с когтями, но мистер Рот ее удивил. Он замахнулся и оглушительно хлопнул ее по щеке. Болезненная пощечина обожгла, приводя в чувство. Энн помотала головой, пытаясь прогнать шум в ушах, когда снизу послышались шаги и голоса.

– Уходим, быстро!

Все трое кинулись вверх по лестнице. Карл выбил замок у двери, ведущей на крышу. Энн остановилась, сомневаясь, что ей по силам перелететь с крыши на крышу. Не медля, Карл обхватил ее за талию и прижал к себе, а потом просто шагнул вниз. Кинских зажмурилась, чувствуя лишь дуновение ветра от скорости и напряженное тело Карла.

После они охотились на упырей в новых спальных районах Смихова и Андела. Энн устала и еле держалась на лапах, когда мистер Рот посмотрел на часы и объявил о скором наступлении рассвета емким:

– Все.

На соседней улице их ждал черный «Мустанг». Энн, кутаясь в пиджак Вильгельма, села в машину на переднее сиденье и поджала ноги, пытаясь унять дрожь.

Дэниэль Фауст, который был за рулем, с интересом посмотрел на ее облачение, прикрывающее голое тело, а затем перевел взгляд на лицо. Его глаза изменили цвет на янтарно-желтый, от Фауста повеяло опасностью и дымом.

– Здравствуйте, графиня Кинских, – легко приветствовал он, словно они просто случайно встретились рано утром, а не убивали всю ночь кровососов.

– Здравствуйте, пан Фауст, – в тон ему любезно ответила Энн.

Дэниэль завел мотор, и «Мустанг» понесся по сонным улицам. Энн в изнеможении прикрыла глаза, больше не в силах держать их распахнутыми.

– Их слишком много, – наконец произнес Фауст, обращаясь к Карлу и Вильгельму.